– Зачем? – на всякий случай поинтересовалась я, удивившись неожиданной просьбе.
– Надо сделать твое фото на удостоверение, – пояснил Корсаков. – В салоне из&за тонировки стекол темновато, и фон получится неправильный. Встань вон там, у стены дома, она светлая.
Я послушно вылезла из джипа и заняла требуемую позицию. Корсаков нацелил на меня айфон, сделал один шаг назад, второй… Он не заметил женщину, которая шла по тротуару, ведя за руку маленького мальчика.
– Осторожно, Фил, – крикнула я, – там мать с ребенком!
Корсаков обернулся.
– Ничего, мы не торопимся, снимайте спокойно, – приветливо отреагировала прохожая.
Филипп снова направил телефон в мою сторону, опять шагнул в сторону проезжей части. И именно в эту секунду малыш, вырвав руку из маминой ладони, ринулся вперед. Журналист, не видя кроху, продолжал двигаться к краю тротуара и натолкнулся на сорванца. Мальчик завизжал, шлепнулся на асфальт, Корсаков плюхнулся рядом. Телефон выпал из его руки и отлетел к фонарному столбу. Я поспешила к потерпевшим бедствие.
Мамаша, подняв расшалившегося ребенка и отвесив ему шлепок, воскликнула:
– Вот безобразник! Немедленно извинись перед дядей!
– Пустяки, – остановил ее Филипп, вставая на ноги. – Лучше купите ему мороженое, похоже, пацанчик очень перепугался.
– Сразу видно, у вас свои дети есть, – сделала вывод мать и потащила ревущего сына прочь.
– У тебя кровь на руке, – испугалась я.
Корсаков посмотрел на ладонь.
– Подумаешь, содрал кожу об асфальт. Ерунда! Последний раз я упал на улице в двенадцать лет – мы устроили гонки на велосипедах, и я налетел передним колесом на камень. В результате красивая «восьмерка» и выговор от матери.
– Надо немедленно продезинфицировать рану, – засуетилась я.
– Рану? – повторил Филипп и засмеялся. – Да уж, она такая страшная! Не волнуйся, заживет как на собаке. Становись к стене. Сейчас только айфон найду.
– Нет, – решительно возразила я, – вон там аптека. Подбирай телефон и идем туда. Мне одна девушка, Даша Мамонтова, рассказала про свою подругу, мастера по маникюру Иру Куликову, – та умерла, поранив палец грязным инструментом.
– Чего только не случается, – философски заметил журналист, разглядывая тротуар. – Жаль твою подружку. Глупая смерть.
– Мы с Ириной не были знакомы. Представляешь, у этой Куликовой накануне смерти пропал телефон, и его продали мне, – вздохнула я.
– Как? – удивился Филипп.
Я быстро рассказала про продавца Никиту, симку в трубке, про свой звонок Мамонтовой, потерю браслета и пожар в ларьке.
– Везет тебе на приключения, – покачал головой Корсаков. – Хм, что&то я не вижу своего айфона.
– Он отлетел к фонарю, – подсказала я, – надеюсь, не разбился.
– Похоже, трубка цела, – спустя минуту процедил Фил.
– Отлично, – обрадовалась я, – хватай ее и шагаем в аптеку. Можешь считать меня испуганной курицей, но ссадину лучше продезинфицировать. Пожалуйста, не спорь. Это займет пять минут.
Корсаков отошел от столба и направился к джипу.
– Думаю, мой телефон в полном порядке.
– Тогда почему ты его не поднял? – не поняла я. – Только что сказал: трубка цела.
Журналист открыл дверь внедорожника.
– Айфон скорее всего не пострадал. Просто кто&то из прохожих незаметно подобрал его и удрал. Разбитый мобильник он бы не тронул.
– Вот жалость! – расстроилась я. – Хочешь, отдам тебе свой?
Филипп обернулся.
– Шутишь?
Я достала из кармана сотовый.
– Вовсе нет. Он совсем новый, мне его подарила на день рождения коллега. Я не люблю получать дорогие презенты, они обязывают, но отказаться показалось неудобно. Только симку выну, и пользуйся. Ты пострадал из&за меня, это я тебя в историю с Аленой втянула, поэтому ты лишился своего телефона.
Журналист на секунду занырнул в машину, потом показал мне трубку.
– Всегда вожу с собой запасную. Спасибо за предложение, но я им не воспользуюсь. И меня невозможно ни во что втянуть. Я сам в эту историю влез, потому что увидел интересный материал. Совсем не бескорыстно занимаюсь этим делом – получу новых слушателей, повышу рейтинг программы, приобрету толпу рекламодателей и, как следствие последнего, хорошие деньги.
– Ладно, – кивнула я. – Ну, двигаем в аптеку!
Корсаков щелкнул брелоком.
– А может, ну ее на фиг?
Но я решила настоять на своем.
– Нет. Знаю, что многие люди панически боятся боли. Но столбняк намного хуже, чем легкое пощипывание от йода.
– Мама, когда мазала мне коленки зеленкой, всегда обещала подарок, – без тени улыбки сообщил Филипп. – Пару раз я специально падал с велика, чтобы заполучить новую машинку. Я с пеленок расчетливый человек. Где аптека?
– Слева, через дом, – подсказала я, – вон вывеска с крестом.
Корсаков сгорбился, втянул шею в плечи и заканючил:
– Боюсь йода! Ненавижу уколы!
– Иди, иди, – засмеялась я. – Новая красивая машинка, настоящая, у тебя уже есть, прямо не знаю, что подарить мальчику. Мороженое подойдет?
Филипп, громко вздыхая и охая, потащился вперед. Я пошла за ним. А он ничего, вполне симпатичный и веселый…
Глава 16
В аптеке не было ни одного покупателя, за прилавком стояла старушка в бифокальных очках. Увидев нас, она завопила:
– Кодеиносодержащие препараты без рецепта не отпускаются!
– Нам нужны йод, пластырь, бутылка воды без газа и дезинфицирующие салфетки, – попросила я.
– Обезболивающее не дам, – нахмурилась бабуля.
Я решила реагировать спокойно.
– Я вовсе ничего такого не просила.
– А салфетка? – нахмурилась провизор.
– Разве она содержит кодеин? – поразилась я. – Там какой&то обеззараживающий раствор.
Старуха подняла указательный палец.
– Вот! Накинете на лицо и будете дышать, пока галлюцинации не начнутся.
Я оторопела. А Корсаков быстро сказал:
– Нет – и не надо. Пошли отсюда, Степа.
– Что за глупости? – возмутилась я, в упор глядя на провизора. – Немедленно несите йод и остальное. Если не выполните заказ, я пожалуюсь вашему начальству. С каких это пор у нас простые лекарственные средства под запретом?
Бабулька вздернула подбородок.
– Нечего кипятиться, в стране одни наркоманы, мы обязаны бороться с пагубным пристрастием. Вам йод с каким вкусом?
