– Но зачем же обманывать было? – возмутилась Лёля. – Попросил бы ты нас по-хорошему, мы б и так помогли!
– А чего это я должен по-хорошему, а? – прищурился кабинетный. – Чего это я вам вообще помогать должен? Вас, между прочим, никто сюда не звал, сами во всем виноваты…
Антон сжал кулаки. Домовой одним прыжком оказался на столе.
– Короче, – продолжил он оттуда, – Севка пока у меня посидит. Уж больно он умный. Попробуйте без него справится.
Кабинетный прошел сквозь стену в подсобку, но на полпути развернулся обратно.
– Еды нам принесите. И побольше. Столовой в курсе, что я люблю.
На этот раз он ушел окончательно.
Антон, расшвыривая все, что попадалось на его пути, направился к лаборантской, шипя от ярости:
– Да я щас эту дверь вышибу, да кости этому «химику» пересчитаю…
Лёле пришлось буквально повиснуть на нем, чтоб он действительно не начал громить дверь.
– Антон, Антоха, Антоша, ну пожалуйста, не надо…
Антон попытался стряхнуть ее с себя, но она держалась цепко.
– Пожалуйста, не руби сплеча! Нельзя с ними силой, только хуже будет. Взорвет еще что-нибудь, а там Севка.
На шум появились Маша с Любой, которые, недолго думая, стали помогать Лёле. Это Антона слегка притормозило, но до полной остановки было еще далеко.
– Послушай, – быстро затараторила Лёля. – Это же опять загадка, задание. Только в этот раз мы должны без Севки справиться.
– Ничего мы никому не должны! – взвился Антон.
– Должны. Себе, – тихо сказала Люба. – Мы должны домой попасть. Очень к маме хочется…
При упоминании мам все притихли, Машка захлюпала носом, а вся злость Антона медленно испарилась. Находиться в окружении трех девчонок, у которых глаза на мокром месте, было крайне неуютно.
– Делайте, что хотите! – заявил он.
И ушел, хлопнув дверью.
Некоторое время в кабинете химии раздавалось только сосредоточенное хлюпанье. Маша хотела к маме, Люба ее жалела, а Лёля отходила от сцены с Антоном.
Наконец, девчонки пришли в себя, огляделись…
– Что будем делать? – спросила Люба.
– Искать, – пожала плечами Лёля.
Она сидела на первой парте, и вид у нее был совершенно замученный.
– У тебя идеи есть? – спросила Люба.
Лёля мотнула головой. Идей у нее не было.
Люба вздохнула. Она поняла, что придется временно брать бразды правления в свои руки, и сказала:
– Ладно. Сидите здесь, а я пойду к Мишке, возьму фонарик. В темноте мы здесь точно ничего не найдем.
Лёля опять вяло кивнула.
Люба ушла, и Маша тут же начала жаться к Лёле. Уселась рядом с ней, долго рассматривала ее понурое лицо, и не выдержала наконец:
– Лёль, ты не переживай, он вернется.
– Севка? Конечно, вернется.
Машка замялась:
– Нет, Антон…
– Антон? Куда вернется?
Машка смутилась еще сильнее.
– К тебе, – почти шепотом сказала она.
– Ко мне? – изумилась Лёля.
Маша захихикала:
– Да ладно тебе, ты что, не понимаешь?
– Что?
– Что Антон в тебя втрескался!
Лёля даже закашлялась от неожиданности.
– Антон что?
– Да что ты в самом деле! Неужели не видишь? Он с тобой спорит все время и злится на тебя. А когда тебя рядом нет, злится еще больше.
Лёля затравленно посмотрела на Машу:
– Так это злость, а не… не… Короче, ни в кого он не втрескался.
Тут на Лёлино счастье дверь кабинета распахнулась и влетела Люба с фонариком и большой корзинкой.
– Привет! Я вам передачку принесла. От Столового.
Лёля и Маша кинулись к корзинке. Там оказалось то, что было нужно именно сейчас. Чай с медом, чтоб восстановить силы, и груда пирожков с разными начинками.
– А это, – сказала Люба, – Севке передали.
Она водрузила на стол кастрюльку, от которой исходило изумительное благоухание.
– Ой, девочки, – сказала Маша, – если мы так будем есть, то дома я ни в одни штаны не влезу.
– А у нас тут стресс постоянный, – успокоила ее Лёля, откусывая пирожок. – Много калорий сгорает.
– Может, попросим Севку нам весы сделать? – спросила Люба.
И девочки прыснули.
– Я себе представляю лицо Антона, – смеялась Лёля. – Да ну их, ваши ключи, сделайте нам весы…
– И пока не похудеем, домой не пойдем! – заливалась Маша.
* * *
– Ой, какие пирожки вкусные! У меня бабушка такие пекла, – сказала Лёля, облизываясь.
– А расскажи про свою бабушку, – попросила Маша.
– Да что рассказывать… Бабушка… Жила в деревне. Трудно ей было…
– Почему?
– Потому что завидовали многие. А многие боялись. Кое-кто ведьмой называл…
– Почему?
– А она сразу видела, хороший человек или плохой. И говорила всегда только то, что думала. Хотя многим помогала. Она все-все умела – и от болезни вылечить, и свадьбу устроить.
– Это как? – загорелись глаза у Маши.
– Ну как-как… Зелье приворотное делала.
– Ух ты! А ты умеешь?
– Уметь-то умею, там и уметь нечего. Только не буду.
– Почемууу? – разочарованно спросила Маша. – Так бы было здорово. Раз! И все у наших ног!
Маша изобразила королеву на троне, а Люба захихикала.
– Приворожить легко, – спокойно сказала Лёля, – но если ты хоть кому-нибудь своим приворотом больно сделаешь, эта боль на тебя перекинется. И счастья такой приворот никому не принесет.
– Ай, – отмахнулась Маша, – как-то все у тебя сложно. А здорово, если б можно было всех мальчишек в себя влюбить! Вот так бы и ходили вокруг меня…
– Зачем? – изумилась Люба.
– Ну как зачем? Чтоб я была самая-самая на свете.
Люба с Лёлей расхохотались.
– Чего вы смеетесь? – обиделась Маша.
– Да ты как маленькая, – сказала Люба. – Ну зачем тебе все мальчишки. Они тебя через час достанут так, что жизнь будет не мила.
– Ну и что! – топнула ногой Маша. – Зато не нужно будет постоянно всем доказывать…
Она запнулась на полуслове и смущенно уткнулась в пирожок.
– А ты не доказывай, – спокойно сказала Лёля. – Просто живи – и все.
