– Мр… – сказал кот.
– Он согласен? – прошептала Люба.
– Нет, это он среагировал на слово «еда», – мрачно сказал Мишка.
А Лёля встала и медленно подошла к Ваське. Он не убегал, а спокойно смотрел, как она подходит.
– Можно я тебя на руки возьму? – спросила Лёля.
– Мр…
Лёля подняла кота и чуть охнула от его тяжести. Васька немедленно устроился поудобнее и начал урчать как трактор, подставляя ей под руку по очереди оба уха.
– Спасибо, Васька, – прошептала девочка.
Когда высохла цепь, все собрались у дуба. К дубу цепь приделали, с усилием насадив крайнее звено на нижний сук, на другом конце сделали что-то вроде ошейника из Мишкиного реёмня (штаны с него и так не сваливались). Вытащили во двор совершенно разомлевшего и довольного Ваську. Он даже не проснулся, когда на него надели цепь, только потянулся сладко и перевернулся на другой бок. Поэтому пришлось еще почти час ждать, пока он насладится отдыхом.
И вот Васька открыл глаза, тряхнул головой, недовольно покосился на цепь… Потом принялся тщательно вылизываться. Методично, начав с морды и закончив кончиком хвоста. Потом медленно обвел присутствующих взглядом, почесал лапой за ухом, вздохнул…
– Так что насчет еды? – спросил кот.
Глава 5. Бред кошачий и директорский
Ребята стояли в центре столовой и грустно смотрели на пустые полки буфета.
– Может, что-нибудь за шкаф завалилось? – с надеждой спросила Люба.
– Еще чуть-чуть, и я съем и сам шкаф, – заявил Мишка.
– Хозяин-батюшка, домовой… То есть Столовой, – позвала Лёля. – Покажись, будь другом!
Столовой возник точно в том же месте, где давеча растаял. Мишка вздрогнул, Люба инстинктивно прикрыла его собой.
– Показаться – покажусь, – хитро ответил ложный завстоловой. – А вот быть другом я еще подумаю!
И тут Лёля выкинула фортель, которого от нее никто не ожидал. Она медленно, с чувством поклонилась Столовому в ноги, да так и застыла в этой неудобной позе. Тот расчувствовался.
– Ладно-ладно, – сказал он. – Чего ты, в самом деле? Поднимайся, девица!
Хоть Лёле было и тяжело, она ответила:
– Прошу тебя, хозяин, накорми, напои, не дай пропасть!
Столовой в окончательном смущении спрыгнул со стола и помог Лёле распрямиться.
– Вот молодежь!.. – пробормотал он. – С уважением… А еще ругают вас… Вы погодите, я сейчас!
И он бросился к буфету, который вдруг оказался заполненным снедью так, что дверцы с трудом выдерживали ее напор.
* * *
– И тут подходит Перун к Велесу и кааак шарахнет ему по башке! – вещал Васька, величаво вышагивая на цепи. – А Велес такой, удивляется… Кхе-кхе…
Тут цепь, наконец, кончилась, натянулась и слегка придушила кота.
Васька откашлялся, потом вылизался и осведомился у Маши:
– Это я сейчас налево ходил?
Маша устала кивнула. Она уже в сотый раз отвечала на этот вопрос.
– Значит, – объявил Васька, – теперь направо пойду.
Он развернулся и той же торжественной поступью двинулся к дубу.
Все заранее сморщились и прикрыли уши.
– Ооой ты гооой есиии! – завопил кот на протяжный мотив, который никак не гармонировал с его прогулочным шагом.
Антоха сердито покосился на Машу, как будто это она лично заставила великого русского поэта написать «Идет направо – песнь заводит, налево – сказку говорит». Маша вздохнула.
– Не есиии меняааа! – добавил громкости кот. – Твоего котааа!
Люба укоризненно покачала головой. Мишка сжал кулаки и сделал шаг к немузыкальному животному. Лёля его придержала – она единственная из всех внимательно прислушивалась к тому бреду, который кот нес последние полчаса. Ну и Маша еще прислушивалась по давней привычке закоренелой зубрилки.
Тем временем кот затянул полную абракадабру:
– У тебя, Мокооошь! Уууродииится рооожь!
Антон понял, что больше этого не выдержит.
– Гав! – рявкнул он неожиданно для всех и для себя в первую очередь.
Выступление имело успех. Маша икнула. Мишка закашлялся. Лёля и Люба с удивлением повернулись к Антохе. А самое главное – кот прервался на полуноте. Только Севка не среагировал. Он все-таки умудрился упереть из кабинета физики недоразобранную железяку, разобрал окончательно и теперь собирал – судя по всему, что-то совсем другое.
– Уважаемый кот! – сказал Антон вежливо, но твердо. – Говорите, пожалуйста, по делу.
– Я по делу, – заявил кот гордо.
– Если бы мы знали, что вы такую пургу гнать начнете, мы бы вас не на цепь посадили, а в клетку.
Кот мигнул.
– В пустую клетку, – добавил Антон.
Кот мигнул.
– В абсолютно пустую клетку. Безо всякой еды!
– Звери, – с удовольствием заключил Васька. – Хотя на цепь вы меня зря сажали. Я и так говорить умею.
– А чего ж не признался? – возмутился Мишка. – Зачем мы за тобой все утро гонялись?
– Ну, – сказал кот, – во-первых, если бы вы меня на цепь не посадили, я бы убежал. И ничего бы вы от меня не услышали. Во-вторых, есть цепь – есть система. Теперь я точно понимаю, когда нужно песнь завести, а когда сказку говорить. Ну а в-третьих…
Васька сел и зажмурился со счастливой улыбкой. Вид у него стал как у кота, который заново переживает очень приятные события своей котовой биографии.
– А в-третьих, прикольно побегали!
И снова только вмешательство Лёли избавило Ваську от мучительной смерти в результате удушения цепью и руками Мишки.
– Так, – Васька не обратил никакого внимания на Мишку и принялся вертеть головой. – Я что-то сбился. Я должен направо сейчас идти или налево?
– Налево! – торопливо сказала Люба.
Кот с сомнением покосился на нее, но пошел налево.
– Или вот Кикимора, – начал он рассудительно, – терпеть не может Мокошь, а чего? Она ей что, в суп плевала? Нет, не плевала!..
Антоха дернул за рукав Лёлю.
– Слушай, – сказал он, – толку с этого кота никакого. Давай ты по кабинетам походишь, с этими… кабинетными пообщаешься. Может, они что-нибудь более толковое подскажут?
Лёля лукаво прищурилась, причем на секунду показалось, что глаза у нее точно такие же, как у Васьки – желтые и горящие изнутри.
– А сам чего не поговоришь?
– У тебя лучше получается, – признал Антон. – Ты им стишки какие-то бормочешь – они тебя слушают.
– Ну ты же договорился с Зальным! – в глазу Лёли снова сверкнула искорка.
