— Убили Славку, вот что. Думаю, еще несколько дней
назад.
— О господи… — Я торопливо перекрестилась, не зная, как
еще выразить свое горе от потери любовника. — Значит, Вага его достал?
— Зачем это Ваге? Ему бабки нужны, а с трупа бабки не
снимешь.
— Тогда кто?
— А это у тебя спросить надо, кому ты Лося
сдала? — Он опять очень возбудился, подскочил ко мне, а я попятилась.
— Я-то здесь при чем? Я его сто лет не видела и знать
не знала, где он прячется.
— Ты не знала? — рявкнул он и замахнулся, я
взвизгнула и зажмурилась, втянув голову в плечи. Потом я услышала тяжкий стон,
а затем отборную матерщину, рискнула открыть глаза и увидела Мишку, сидящего
верхом на Вите. Мишка больно вывернул ему руку, а Витя отчаянно матерился и
стонал.
— Утихни, гад, — ослабляя хватку, посоветовал
Мишка.
— Ты мне руку сломал, — охнул Витя.
— Не выдумывай, когда сломаешь, бывает гораздо больнее.
Начнешь хитрить, тогда узнаешь.
— А мне хитрить нечего. Мишка отпустил его, он сел на
диван, со злостью глядя на меня.
— Дверь-то закрывать надо, — вздохнул Мишка не без
сочувствия.
— Тебя когда выпустили? — задал вопрос Витя, из
чего я заключила, что они с Шальновым знакомы, но оказалось, что ошиблась.
— Откуда знаешь, что меня забирали? —
продемонстрировал свою лучшую улыбку Мишка.
— Ну… Лось говорил… Ты ведь ее муж? — Он кивнул в
мою сторону.
— Вроде того. И что дальше?
— Ничего. Лось сказал, ты кому-то башку проломил.
— А мою фотографию он на груди носит?
— Чего?
— Я спрашиваю, он тебе мой портрет показывал или у меня
просто на роже написано «Катькин муж»?
— А… нет. Я в «Элане» работаю, фирма, рядом с вашей,
видел тебя много раз.
— Ясно. То-то мне твоя физиономия знакомой показалась…
— Ты Лося убил? Из-за этой сучки? Она же… я и Славке
говорил…
— Что говорил, это правильно. Только мне твой Лось без
надобности. И голову я никому не проламывал, оттого и выпустили, а теперь вот
опасаюсь, как бы это убийство на меня не повесили. Так что, если есть
соображения на сей счет, давай выкладывай.
— У своей сучки спрашивай, она Славку сдала.
— На мою дражайшую половину это похоже, — кивнул
Мишка. — Но все-таки хотелось бы узнать что-то посущественнее, чем твои
заверения. Вот Екатерина Юрьевна утверждает, что на даче не была.
— Врет. Я ее сумку нашел. За батареей лежит.
— Проверь, — кивнул мне Мишка, я приблизилась к
батарее, пошарила рукой и в самом деле
Обнаружила маленькую дамскую сумочку на серебряной цепочке.
Подойдя к журнальному столу, я вытряхнула на него содержимое сумки: пудреница,
два тюбика помады, две купюры по пятьдесят рублей, немного мелочи и плотный
лист бумаги. Я развернула его и прочитала: «Свидетельство о расторжении брака
между Шальновым Михаилом Степановичем и Ивановой Екатериной Юрьевной».
— Это точно Катькина сумка, — пролепетала я,
протягивая свидетельство Мишке.
— Конечно, точно, — разозлился Витька, потом
нахмурился и озадаченно замолчал, уставившись на меня.
— Ты милицию вызвал? — повертев бумажку в руках,
спросил его Шальнов.
— Куда? — очнулся Витька, особо толковым парнем
его не назовешь.
— На дачу, конечно.
— Нет. Я Любке позвонил, а уж она как хочет.
— А про сумку Любке рассказал? — Витька
поморщился.
— Нет. Я вообще во все это влезать не желаю. Если не ты
его кокнул, тогда и вовсе… Уеду я. Пересижу где-нибудь, пока здесь все не
утрясется.
— Витя, это очень мудрое решение. Я вижу, ты наполовину
собрался, заканчивай сборы и вперед. Здесь становится небезопасно. Сумку
любимой супруги я, с твоего позволения, забираю, не люблю, когда она
документами разбрасывается, особенно такими ценными.
Витька облизнул губы, но возражать не стал.
Мы покинули квартиру. Уже устраиваясь в машине, я сочла
своим долгом сказать «спасибо».
— За что? — удивился Шальнов.
— Если бы ты не пришел вовремя…
— А…а… Я и не собирался отправлять тебя одну. Когда
вокруг множатся трупы, грешно оставлять любимую родственницу без прикрытия…
Слушай, а ты не могла бы выразить свою благодарность как-то иначе?
— Как? — насторожилась я.
— Ну хоть поцеловала бы меня, что ли… в лоб.
— Как покойника? — невинно уточнила я, а Мишка
скривился и не спеша выехал со двора. — Куда мы теперь? — помолчав
немного и решив, что он уже успокоился, спросила я.
— К Лосю на квартиру, пока там менты не появились.
— Зачем нам Лось, и так все ясно, — испугалась я.
— Не знаю, что ясно тебе, мне вот, к примеру, ничего не
ясно. Чепуха и сплошные нестыковки.
— Как же так, мы ведь решили, что Лось с Катькой
задумали что-то…
— Вот именно: что они задумали? Если бы Лось убил
Палыча, все стало бы более-менее ясно: убил, уехал с Катькой на дачу, желая
пересидеть самое горячее время, а кто-то из сильно осерчавших друзей его
выследил и придушил. Заметь, сначала ему по башке двинули, а уж потом
придушили.
— Кто?
— Похоже на то, что Катерина Юрьевна вывела его из
строя, а уж кто-то закончил начатое.
— Вовсе необязательно. И почему непременно Катька?
— Тетка в деревне слышала женский голос.
— Это могла быть другая женщина, а сумке ничто не
мешало пролежать там месяц или два.
— Говори что хочешь, а для меня ясно одно: Лось привез
мою бывшую дражайшую половину на дачу, а потом кто-то приехал к ним в гости, и
в результате Славик скончался.
— А Катька?
— А Катька где-то с очередным кавалером… Все хорошо,
вот только сумка не вписывается. Забыть сумку с документами в том месте, где
паренька кокнули…
— А если Катьку кто-то подставляет? Ведь сумку у нее
могли украсть?
— Допустим. Только кому, а главное, зачем это нужно?
