— Нас посадят, — сказала я и неожиданно заревела.
Моя нервная система к этому моменту была уже изрядно расшатана.
— Совершенно необязательно, — встрепенулся Мишка,
мгновенно оказавшись рядом, обнял меня, заговорил тихо и чрезвычайно
убедительно:
— Чтобы обвинить нас в убийстве, нужен покойник, а наш
бесценный Палыч где-то лежит себе и, судя по всему, еще не найден, а если и
найден, связать его с нами не так просто. В расследовании мы заметно
продвинулись и…
— А сторож в клубе?
— Что сторож? Почему менты должны вот так с
бухты-барахты подумать на нас? Совершенно необязательно. — В этом месте я
сообразила, что мы с Мишкой продвигаемся к кровати, причем руки Шальнова
находятся под моей футболкой, а мои почему-то на его плечах. Он запечатлел
поцелуй на моих губах, а я наконец поняла, что это за мерзкая личность,
схватила подушку и стукнула его по голове. Жаль, что подушкой, лучше бы,
конечно, настольной лампой.
— Вот так погиб Палыч, — вздохнул он и вышел из
комнаты. На пороге обернулся и сказал:
— Хочешь есть, спускайся. Через полчаса уходим на
задание.
Конечно, я спустилась, но Мишки в кухне не было, и есть мне
пришлось в одиночестве. Я чувствовала себя покинутой, жизнь и без того ни к
черту, теперь еще с Шальновым поругалась. Конечно, он свинья, но вместе с тем
моя единственная надежда.
— Ты же Катькин муж, — сказала я, когда он наконец
появился.
— Ага, — кивнул Шальнов.
— А она моя сестра…
— Я в курсе.
— Это же совершенно никуда не годится…
— Разумеется.
— Зря ты на меня злишься, если ты дашь себе труд
немного подумать…
— Ты едешь со мной или будешь думать здесь?
— Еду, а куда?
— На кудыкину гору. Пошли.
— А посуда?
— Посуда подождет, а вот убийца — нет. Поехали.
Всю дорогу Мишка был злющий как черт, и я так и не рискнула
спросить, куда мы отправились, таращилась в окно и изо всех сил старалась не
зареветь.
Мы въехали во двор двенадцатиэтажного дома, торчавшего
словно свечка в окружении пятиэтажных «хрущевок», и Мишка притормозил возле
единственного подъезда.
— Это что? — робко спросила я.
— Дом. А в доме живет некто Витя Голубин, думаю, дружок
нашего почившего Лося. По крайней мере, «девятка», которая привела нас сегодня
на дачу, оформлена на этого парня.
— Ты запомнил номер и узнал фамилию владельца? —
догадалась я.
— Точно, — ехидно усмехнулся Мишка. — Если
Витя друг Лося, очень возможно, что с Катькой они знакомы, если нет — самое
время познакомиться. Скажешь, на твоем автоответчике сообщение, все Лося ищут,
ты, само собой, волнуешься и так далее. Твоя задача узнать, когда точно Лось
отбыл на дачу и с кем. Если узнаешь заодно, кто его укокошил, будет просто
здорово. Ну что, справишься?
— А ты со мной пойдешь? — насторожилась я.
— Я вроде бы твой муж. Довольно странно проявлять
беспокойство о любовнике в моем присутствии.
— Да, конечно, я не подумала об этом… извини… Ну что ж,
я пойду?
— Двигай, двенадцатая квартира. Витя Голубин. —
Мишка отвернулся, а я робко кашлянула. По моему мнению, отправляя меня на
задание, он мог бы проявить какие-то чувства, поддержать меня.
— Я пошла…
— Давай-давай, не тяни время.
Я хлопнула дверью, стремительно вошла в подъезд, кусая губы.
— Это просто низость, так обращаться со мной, —
прошептала я и неожиданно разозлилась на Витю Голубика, поднялась в лифте на
третий этаж, где находилась двенадцатая квартира, и с остервенением нажала
кнопку звонка. С минуту было очень тихо, за это время я опомнилась и надела
очки, затем щелкнул замок, дверь открылась, и я увидела парня, за которым мы
сегодня следили. Вне всякого сомнения, это он приезжал к Любе, а потом привел
нас к Лосю.
— Ты одна? — спросил он, высунулся на лестничную
клетку и тревожно огляделся.
— Одна, — кивнула я, входя в квартиру.
Дверь в единственную комнату была распахнута настежь, на
неубранном с ночи диване лежало постельное белье в яркий горошек, а сверху
спортивная сумка. Хозяин, судя по всему, был занят спешными сборами в дорогу.
— Уезжаешь, что ли? — спросила я.
— Ну… тут по делу, недалеко…
— А Лось где?
— Чего Лось?
— Где он, говорю? Мне телефон оборвали, все его ищут.
— А я-то чего?
— А ты не ищешь?
— Ну искал… ищу то есть. Мне Вага велел. Злой как черт.
Славка ему кучу денег должен, обещал отдать в понедельник, а сегодня…
— Ну и где Славка? — перебила я.
— Откуда мне знать? Это ты с ним была…
— Где? — удивилась я, а Витя нахмурился.
— Где… на Вовкиной даче.
— Это кто ж сказал такое? — Витя вроде бы
растерялся, затравленно посмотрел на меня, вздохнул, сел в кресло и закурил.
Руки его так дрожали, что я сама перепугалась — не иначе как меня ожидает
очередной сюрприз. — Чего молчишь-то? — задала я вопрос. Отреагировал
на него Витя более чем неожиданно, швырнул сигарету, вскочил и заорал:
— Это ты-его сдала, сука, ты… Никто не знал, что он
там, только Любка, а она ни в жизнь не скажет.
— А я-то при чем? — не на шутку испугалась я и
даже попятилась.
— А ты знала, — рявкнул он.
— Я? Откуда?
— Ты к Лосю приезжала. Или вместе с ним поехала.
— Подожди, не психуй, давай по-хорошему разберемся.
Когда Лось на дачу подался?
— В понедельник. Любка сказала, что он решил из города
смыться, ну, из-за этого долга. Вовка сейчас в Германии, вот он и надумал к
нему на дачу. Отсидеться…
— Чего отсиживаться, долг возвращать надо…
— Конечно, надо. Только где ж бабки взять? Он уехал… А
сегодня мне Любка звонит, приезжал какой-то тип… В общем, сказал, если Лось
Дурака валять не перестанет… Короче, я приехал, она сказала, где он, и я
отправился на дачу…
— И что?
