— Точно, — вздохнул Мишка. — Уверен, моя
бывшая супруга могла бы прояснить ситуацию, но вряд ли захочет это сделать,
оттого и не торопится осчастливить нас своим появлением.
— Мишка, мне кажется, я видела этот «Опель» возле вашей
квартиры, — уже когда мы въезжали
В город, сказала я. — Не берусь утверждать, что тот
самый, но, когда я только приехала и вошла в квартиру, он стоял ближе к парку,
мне еще жутковато стало, точно за мной следит кто.
— Похоже на правду, сестрица хотела удостовериться, что
ты заступила на боевой пост и можно начинать операцию.
— Какую операцию? Ты вот говоришь, я Катькино алиби, но
она-то как раз не просила меня торчать в клубе всю ночь. Она не знала, что я
выиграю деньги, что познакомлюсь с Ильей, что поеду вместе с ним, в конце
концов. Какое же это алиби? Ну, была я в клубе в десять вечера, так до четырех
утра на дачу можно пять раз съездить и назад вернуться, любой милиционер на это
сразу же обратит внимание. О черт, — выругалась я и даже поежилась от
неожиданно пришедшей мне в голову мысли. — У него ботинки были
мокрые, — пролепетала я.
— У кого? — выпучил глаза Мишка.
— У Ильи Дружинина, мужа этой противной Эммы. А в ту
ночь шел дождь, точнее, под утро шел. Когда мы возвращались из клуба, дождя
вовсе не было, а утром я его провожала и обратила внимание на то, что ботинки у
него сырые.
Мишка приткнул машину к тротуару, повернулся ко мне, поднял
палец, точно собирался им погрозить, и очень серьезно сказал:
— А теперь, пожалуйста, поподробнее, как вы
познакомились.
— Я же тебе рассказывала, — разволновалась — Я
пришла, хотела посидеть десять минут и уйти, как мы с Катькой договаривались,
но тут вспомнила, что она сказала: обязательно сыграй, новичкам везет и все
такое…
— И ты пошла, — расцвел Мишка улыбкой. — И
тут же Илья толкнул тебя локотком, фишки рассыпались, ваши взгляды встретились,
а далее как по маслу…
— Ты хочешь сказать?.. Господи, но зачем это было
нужно?
— Пока не знаю. Но в том, что встретились вы не
случайно, почти уверен.
— Выходит, Катька с этим Ильей задумали убить Юрия
Павловича… Мишка, это глупость, — твердо заявила я.
— Глупость, — согласился он. — Особенно убивать
его в своей же квартире.
— Вот именно, — растерялась я. — Я совершенно
запуталась и уже ничего не понимаю.
— Больше всего меня озадачивает и тревожит исчезновение
трупа Юрия Павловича. Вот скажи на милость, на кой черт кому-то понадобился
труп?
— Мишка, пора в милицию, — вздохнула я. — Мы,
считай, каждый день сталкиваемся с трупами: сначала Юрий Павлович, потом сторож
в клубе, а теперь еще и Лось. Как бы не вышло так, что мы и сами того…
— У тебя надежная охрана, — заявил Мишка и
неожиданно поцеловал меня в нос, хотя делать это было совершенно
необязательно. — Правда, у ментов она будет еще надежнее, потому как нам
мигом припаяют и убийство Палыча, и сторожа, а может, и Лося в придачу. Скажут,
в понедельник убили, а в четверг приехали проверить, как он родимый, не протух
ли.
— Прекрати, — возмутилась я.
— Забудь на время про ментов, — вздохнул
Мишка, — понадобится, я сам о них вспомню. А сейчас поехали домой, жрать
хочу просто невероятно.
Я только пожала плечами, поражаясь, как можно думать о еде,
когда у нас одни трупы и ни единой здравой мысли, каким образом прекратить все
это.
В квартиру я входила с опаской, трупы всерьез беспокоили
меня, и даже возникло подозрение, что конца и края им не будет, точно в фильме
ужасов. Я была категорически против того, чтобы превращать собственную жизнь в
дешевую продукцию киноиндустрии, и дала себе слово, что, если вновь появится
какой-нибудь труп, — иду в милицию, и плевать на все Мишкины доводы.
Видимо, подобные мысли копошились и в его мозгу, потому что,
войдя в квартиру, он быстренько пробежался по всем трем этажам и вернулся с
выражением глубокого удовлетворения на физиономии. Я все это время стояла в
холле, рассудив, что стрессов на сегодняшний день с меня достаточно, и если в
доме есть что-то подозрительно похожее на труп, пусть Мишка сам на него и
любуется.
— Чисто, — заверил он, как видно, поражаясь нашему
везению. Я покачала головой и пошла в кухню, бормоча под нос:
— Нет, так жить нельзя. Я долго не выдержу и вообще…
— Чего ты бормочешь? — насторожился Мишка, появляясь
следом.
— Я ужасно себя чувствую.
— Ты преувеличиваешь. Выглядишь, по крайней мере,
прекрасно.
— Зато в моей душе творится такое…
— Доверь мне свою душу, — с чрезвычайно серьезной
миной предложил Мишка, а я вооружилась половником и ответила:
— Будешь строить из себя Казанову, получишь по лбу.
Мало мне трупов, еще ты…
— Чего я? — удивился Мишка.
— Мы попали в скверную историю, — укоризненно
покачала я головой, — а ты занят тем, что пытаешься меня соблазнить.
— Я пытаюсь? — возмутился он. — Да я только
по-родственному, поддержать хотел. Ты выглядишь такой несчастной, у меня просто
сердце кровью обливается от жалости. — Он подошел ко мне и обнял за плечи,
а я перевела взгляд на половник в моей руке. Мишка вздохнул и отступил на
шаг. — В конце концов, ты могла бы с пониманием отнестись к
ситуации, — заявил он. — Семь месяцев вынужденного воздержания,
наконец я на свободе, и что меня ждет дома? Между прочим, лучший способ снять
напряжение…
— Шальнов, ты свинья, — повысила я голос, швырнула
половник и гордо покинула кухню.
— А кормить меня сегодня будут? — крикнул он
вдогонку, отвечать я сочла ниже своего достоинства.
Где-то через час (все это время я провела в ванной) в дверь
моей спальни громко постучали, и Мишка заорал во все горло:
— Иди обедать… или ужинать. Слышишь?
— Я не хочу, — ответила я.
— Что значит «не хочу», ты целый день голодная. И для
кого я готовил, скажи на милость?
— Я тебя об этом не просила.
— Ладно. Давай жить дружно. Выходи, посидим, подумаем…
Не забывай, у нас полно трупов, и надо с ними что-то делать.
Услышав о трупах, я пошла открывать дверь. Мишка стоял,
прислонившись к стене напротив, и выглядел несчастным.
