— Тогда делай что говорю, авось и прорвемся.
— Мишка, может, в милицию, пока не поздно?
— Поздно, матрешка, поздно. — Он взял меня за
руку, и мы побрели по тропинке в сторону города.
— Как ты думаешь, что они сделают с машиной, то есть с
Юрием Павловичем? — помолчав немного, спросила я.
— Смотря какое на них произведет впечатление покойный.
Если сильное, бросят машину вместе с ним, если убойное, сделают за нас нашу
работу: труп утопят, а тачку разобьют, а если к трупам они равнодушны, то
скорее всего решат заработать.
— Как можно заработать на трупе? — растерялась я.
— Очень просто. Позвонят завтра по телефону и предложат
его выкупить.
— И что мы будем делать? — боясь упасть в обморок,
пролепетала я.
— Мы будем искать убийцу. Настоящий убийца — наш
единственный шанс не угодить в тюрьму…
— А как мы его найдем?
— Пока не знаю.
Мы уже вышли к ближайшим домам, Мишка огляделся, желая
сориентироваться, и потянул меня за руку.
— Но для того, чтобы найти убийцу, нам понадобится
время, именно поэтому следует максимально оттянуть момент счастливого свидания
с милицией. Поэтому я сейчас отправлюсь в кабак, чтобы граждане меня увидели и
запомнили. А ты иди домой, вычистишь ковер и все уберешь как следует. Ясно?
— Ясно, — кивнула я. — Только я боюсь одна
домой. А если милиция приедет?
— Будем надеяться на лучшее.
Через двадцать минут мы расстались, я бросилась к дому
сестры, а Мишка отправился в тот самый ночной клуб, где она трудилась, чтобы
через некоторое время заявить о том, что у него угнали машину. Мне
представлялось это ужасно глупым, потому что, насколько я помнила, возле клуба
была охраняемая стоянка. Но Мишка заявил, что помнит об этом, и для начала
заглянет в бар в переулке, выпьет пару рюмок, чтобы при случае можно было
объяснить, почему он оставил машину в переулке, а не на стоянке. Я только рукой
махнула, сильно сомневаясь, что такие хитрости нам помогут, но, вернувшись
домой, принялась за уборку, как и велел Мишка. Памятуя об отпечатках пальцев, я
протерла всю мебель, которой мог коснуться Юрий Павлович, отмыла пол и даже
сменила лампочку в проклятущей настольной лампе, из-за которой и начался весь
этот ужас. С ковром дело обстояло значительно хуже, сколько я его ни терла,
пятно все равно осталось. Когда вернулся Мишка, я так намучилась с этим пятном,
что совершенно забыла о милиции.
— Не оттирается, — пожаловалась я. Мишка воззрился
на пятно, затем присел, достал зажигалку и сигарету, прикурил и начал вести
себя в высшей степени странно: ткнул горящую сигарету в ковер, мрачно
приговаривая:
— Ну, давай, давай.
Тут я вспомнила, что три часа назад у нас свистнули труп,
Мишкин мозг мог не выдержать этого испытания. Я тревожно наблюдала за
действиями моего непрошеного родственника, и уже было собралась звонить в
«неотложку», но он, уловив мою заинтересованность, пояснил:
— Нам необходим небольшой пожарчик.
— Что? — еще больше перепугалась я.
— Пошевели мозгами, если они у тебя есть. Ментовская
экспертиза все равно докажет, что на ковре была кровь, три ее, не три… А если в
ковре на этом месте будет дырка, объяснить все очень просто: пришел из кабака,
был пьян в стельку, закурил, начался пожар, и вместо кровавого пятна у нас что?
— Дырка.
— Точно. Причем исключительно благодаря твоему
присутствию в доме я сам жив остался. Ты вовремя проснулась и потушила пожар.
Я кивнула и порадовалась не тому, конечно, что мы затеяли
пожар, а тому, что он не свихнулся и изъясняется очень даже толково. Его
старания увенчались успехом, правда, на это ушло с десяток сигарет, я
предложила не мучиться и плеснуть на ковер немного бензинчику, но Мишка
обиделся:
— Ментов не проведешь, все должно быть натурально… Нет,
ты подумай, если верить газетам, у нас половина пожаров от этих самых сигарет И
что? Пачка кончается, а никакого толку.
Наконец ковер загорелся, пламя приблизилось к пятну, а мы
напряженно замерли: а ну как потухнет? Мишка, стоя на корточках, легонько дул в
нужную сторону и в конце концов своего добился, от пятна мы избавились, а также
01 большей части ковра, потушили огонь и, кашляя распахнули окно, чтобы не
задохнуться от дыма.
— Что теперь? — спросила я.
— Теперь надо хорошо подумать.
— Я спать хочу.
— Я тоже. Но времени у нас в обрез. Так что идем в
кухню пить кофе.
Я заварила две чашки, одну поставила перед Мишкой, а другую
выпила сама и тяжко вздохнула:
— Ты заявил, что машину угнали?
— Утром. Сейчас я пьян в стельку и устроил пожар.
— Вот если бы мы сразу вызвали милицию…
— Вот если б ты не огрела его лампой… — съязвил Мишка,
а я обиделась:
— Он первый начал.
— Разумеется, я что, спорю? А теперь сосредоточься и
вспомни, что он при этом говорил?
— Чепуху какую-то…
— А конкретнее?
— Злился очень… Какая разница?
— Вот что, дорогая, объясняю популярно, если ты его не
кокнула…
— Не если…
— Помолчи немного. Так вот, если это не ты (будем
исходить из того, что ты не врешь) и не я (про себя я точно знаю), выходит, его
убил кто-то третий. Верно?
— Верно, — хмуро кивнула я, хотя и не верила
Мишке, такому типу ничего не стоит человека укокошить… Но, с другой стороны, он
зачем-то вернулся в квартиру? Очень глупо, по-моему…
— Этого третьего нам и надо найти. Детективы читаешь?
— Иногда.
— Значит, должна знать: начинать нужно с самого
простого. Кому понадобилось кокнуть Юрку?
— Откуда мне знать? — возмутилась я. — Я два
дня в этом городе, самого-то Юрку и то не знаю…
— Верю. Но нам до зарезу нужен убийца. Так что придется
тебе напрячь память…
— У меня ее начисто отшибло, — пожаловалась
я. — Правда. Я точных слов не помню. Он говорил: «Вы что-то затеяли…»
— Кто вы?
— Мы с Катькой, наверное.
— Вот что, милая, мы так и в самом деле в тюрьму сядем.