– Фэрлин. Мы здесь. Мы целы. Мы в безопасности. Понимаешь? Все хорошо. Все хорошо!
Бэрин поворачивается, молча хватает меня за локоть, Рыжика – за шкирку и выводит нас в коридор. Волк, сторожащий снаружи, явно встревожен, густые темные, с проседью волосы вздыблены, но он так и не задает вопросов – а что у вас там творится? Оглянувшись, я вижу во все уменьшающейся щели между дверью и косяком, как Лорд Волков опускается на пол рядом со своей женщиной и утыкается лбом ей в колени…
* * *
– А этих куда?
Он отвел взгляд от закрывшейся двери. Посмотрел на тех, кого он все еще удерживал: бледная Лисса и испуганно посверкивающий глазами звереныш. И впрямь, куда их?
– Пока к себе отведу, наверное…
Алвин открыл было рот, пожал плечами:
– Как знаешь. Охрана нужна?
Он с сомнением поглядел на девушку.
– Я позову, если что…
Главное – чтобы никто по пути не увидел рыжего… братца.
Конечно, его пожелание не сбылось – едва они свернули за угол, как Бэрин наткнулся на спешащую навстречу Берту. Когда Инта забеременела, Берта решительно отстранила других слуг от кормления леди – чуть ли не силком пыталась впихнуть в Инту лишний кусочек. Вот и теперь тащила пирог, прикрытый салфеткой, прямо с пылу с жару… Он протянул руку, не пуская ее.
– Не ходи к ним пока, Берта.
– Да как же…
– Не сейчас.
Берта вгляделась ему в лицо и поняла: действительно не сейчас. Проворчала:
– Ну тогда сам съешь, чтоб не пропадал. Вон с Лиссой вместе. А то болтаетесь невесть где уже сутки… – и сунула ему в руки блюдо. Он машинально принял пирог и поэтому не успел задержать женщину – та ловко обогнула его и тут же принялась отчитывать Лиссу: – Да ты погляди, девочка, на кого ты похожа! Вся в грязи, юбка мокрая… по кустам он тебя валял, что ли? Что, на кровати вам места не хватило? А это кто еще?
Берта резко замолчала.
Звереныш с опаской выглядывал из-под прикрывающей его руки Лиссы. Глаза поблескивали то на женщину, то на пирог, от которого шел одуряющий запах – если уж у него самого живот подвело…
– Ну вот, – ворчливо произнесла Берта тоном ниже. – И мальчонку с собой таскают, весь заморенный да ободранный… Ну-ка, поди сюда, рыженький!
Он решил, что в сумраке коридора Берту подвело зрение. Но женщина протянула полную руку, скомандовав повелительно:
– Давай-ка лапу, мальчик, да пошли со мной, покормлю я тебя…
Звереныш вывернулся из-под ослабевшей руки сестры, глянул вопросительно – и охотно схватился всеми своими четырьмя когтистыми пальцами за ладонь Берты.
– Берта… – сказал Бэрин растерянно. – Мы идем ко мне. Его никто не должен увидеть.
Женщина, не поворачивая головы, фыркнула:
– Я же не дура, мальчик! А кто это у нас такой рыженький, а кто такой лохматенький? У кого такой красивый хвостик?
– Я! Я! – чуть ли не подпрыгивая, звереныш бежал с ней рядом, радуясь вниманию и обещанному угощению. – У меня!
Бэрин глянул на Лиссу – та тоже казалась растерянной, – кивнул:
– Ну, пошли, что ли…
В его комнате царили бардак и неразбериха – о чем ему немедленно сообщила Берта. Он не стал объяснять, что это дело рук ее драгоценной девочки. Поставил пирог на стол, отломил большой кусок и уселся на кровать: наблюдать и молчать. Берта говорила за троих, собирая, складывая одежду и потчуя всех пирогом. Лисса забилась было в угол, но Берта и ее припрягла: давай разжигай камин, а то некоторые чуть что – и в постель с лихорадкой, а ты скачи вокруг серым зайцем с грелками да снадобьем!
Звереныш сидел с ногами… с лапами в его кресле, лопал пирог, тихо смеялся-тявкал (наверное, представлял себе прыгающую Берту с заячьими ушами) и не сводил с женщины влюбленных глаз.
Разобравшись с раскиданной одеждой, хозяйка оглядела опустевшее блюдо, сказала деловито:
– Еды еще сейчас принесу. И горячей воды. Мальчонку пока спрячьте… вон пусть под одеялами погреется.
– Берта…
– И тебе, Лисса, одежду принесу! – не обращая на него внимания, объявила та: девушка даже вздрогнула от неожиданности. – А то красивая девка, а ходишь в чем попало, стыд смотреть!
Понукаемый хозяйкой кухонный мальчишка натаскал несколько ведер воды. Пока девушка плескалась в ванне, стоявшей за кроватью, Берта снабдила их припасами в количестве, годном для кормежки целой заставы. Потом женщины в четыре руки вымыли звереныша. Прислушиваясь к его жалобному поскуливанию, Бэрин рассеянно похватал со стола того-сего. Вспотевшая Берта уложила завернутого в простыню звереныша на кровать и деловито закидала одеялами:
– Вот здесь и лежи, покуда не просохнешь!
Тот высунул наружу лишь один нос, блестел глазом. Прекрасно, кисло подумал Бэрин, а где должен спать я? Лисса стояла у окна, расчесывая потемневшие от воды волосы – он и не замечал, какие они у нее длинные…
– Так, – сказала Берта. – Воду унесут. Еды вам хватит. Подружек твоих предупрежу, чтоб не совались. Но ты все одно запрись. К вечеру еще приду.
И крепко брякнула дверью. Подумав, он все же задвинул засов. Оглянулся от двери: Лисса отвела глаза и принялась дальше бороться с запутавшимися волосами. Он сказал негромко:
– Поди сюда.
Лисса пришла. Встала, глядя на него, в опущенной руке – гребень.
– Ты правда собиралась забрать Интиного ребенка?
– Он, – взмахом руки куда-то назад Лисса подразумевала берег за Обсидианом, вернее, своего мертвого вожака, – он приказал…
– Я спрашиваю, ты бы это сделала?!
– Нет. Да. Не знаю… – Лисса впервые взглянула ему в глаза и показала на кровать. – Если бы Зихард сказал, что убьет Рыжика…
Ребенка за ребенка. Волчонка за… лисенка, невесело срифмовал он. Фэрлин ей не простит. Если б вожак был живой, брат пошел бы и прикончил его. А теперь для мести осталась только Лисса…
– Но ты его убила. Почему?
– За… тебя. Ты не знаешь, что бы с тобой стало… Но если б я знала…
Ее пальцы разжались, и гребень забыто упал на пол.
– Что? – Он подобрал гребень – Лисса смотрела в стену над его головой. Прошептала:
– Что это так… просто. Почему я не сделала этого раньше?
Да, это бы очень облегчило всем нам жизнь. И сильно сократило твою.
– Прекрасно! – одобрил он. – И тогда давно бы убили тебя и твоего брата. Что сделано, то сделано. Думаю, когда Фэрлин… придет в себя, он…
– Я так боялась, что вы… обернетесь!
– Ну что ты! Тогда Берта нас просто бы убила – столько порванной одежды всего за один день!
Какое счастье, что с ними в тот момент не было Найны – все еще возится с его рукавицами, то есть с порчей. Уж ее бы не смогли остановить ни Инта, ни он сам…
