– Вот!
Он и сам увидел: почти посередине реки вынырнула голова, облепленная потемневшими спутанными волосами, и двинулась к тому берегу. Там, где плыла Лисса, образовалась перемычка, состоящая из почти неподвижной воды – точно поперек течения протянули узкое полотнище. Девчонка выбрела на берег, спотыкаясь и пошатываясь; цепляясь за ветки кустарника, добралась до зарослей и скрылась в лесу. Даже не оглянулась на них ни разу.
Гэв выдохнул:
– Выплыла… а что делать… что ты делаешь?
Бэрин отшвырнул сапоги, рывком стянул с себя рубашку, порвал завязки штанов.
– Иди в замок. Отдашь Найне эту рукавицу – пусть попытается снять порчу…
– А ты… да ты что?!
Он кинул нетерпеливый взгляд на реку – полотнище стоячей воды уменьшалось, с обеих сторон пробирались пока тонкие, робкие щупальца течения.
– Схожу за границу. Выясню. Вернусь. Всё! Беги!
– Бэрин!
Прыжок, недолгий полет, ледяная вода, быстрее вперед… Терпение Обсидиана кончилось раньше, чем он достиг того берега. Рвануло, схватило, понесло… ударило… камень… руки соскользнули, кровь… вода над головой… вынырнуть, схватиться за следующий камень, оттолкнуться – влево, не бороться с течением, лишь ему помогать, поправлять… вынырнуть, хватить воздуха…
Он выбрался на берег далеко ниже по течению. Валялся на каменистом склоне, наслаждаясь воздухом и ощущая все свое избитое Обсидианом тело. Ну давай, вставай! Не хватает еще, чтобы первый же Зверь вылез из-за кустов и радостно тебя прикончил… В другом облике будет легче – раз даже меч не удосужился с собой прихватить.
Головокружение перехода, размытость и раздвоение зрения, запахи и звуки просто оглушают… тело привыкает к смене положения, да и к самому себе – тоже…
Через пару минут огромный бурый мокрый зверь неторопливо потрусил по берегу.
* * *
– Лисса!
Я прижимала брата к себе. С ужасом ощупывала выступающие ребра и позвонки: какой там жирок, кажется, даже мясо с костей стекло! Кожа шелушится, волосы местами выпали… Когда он отстранился, я увидела, что его обычно блестящие, веселые глаза тусклы и загноились.
– Лисса… – он с надеждой смотрел на меня. – Принесла есть… да?
Он как будто не видел, что руки мои пусты, а под мокрой, облепившей тело одеждой ничего не спрячешь. Всесильная старшая сестра – она пришла и, значит, принесла еды…
– Но как же… – Я говорила почти шепотом, очень быстро. – Зихард обещал тебя кормить, пока меня не будет!
Он качнул головой совсем по-человечески – перенял этот жест у меня.
– Не кормил… нет. Птица прилетал, орехи давал. Еще кто-то войти хотел. Я не пустил… и сам редко выходил. – И поспешил меня успокоить: – Сейчас хорошо! Земля мягкая. Корни можно копать… и червяки вылезли…
Значит, после моего последнего зимнего прихода он попросту голодал! Бедный мой маленький Рыжик! Я схватила сумку и начала кидать в сумку вещи: какое все корявое, убогое – после человеческих-то посуды и одежды. И какая, оказывается, тесная и низкая у нас… нора! Брат молча следил за исчезающими в мешке вещами.
– Мы уходим отсюда! Очень быстро, Рыжик!
– Куда?
И правда, куда? Обратно за Хребет? Там смерть. И тут смерть.
– К морю.
– К морю?
– Да. Обсидиан впадает в море. Вот туда мы и пойдем! Только очень быстро. И осторожно. Идем!
Я откинула полог и попятилась.
Их было трое, псов Зихарда. Мощные челюсти, маленькие глазки, сильные руки… лапы, ножи в ножнах у широких поясов.
Один осклабился, показав всю свою узкую зубастую пасть.
– Хозяин ждет тебя…
Я, не глядя, впихнула сумку в руки брата. Так же, через плечо, шепнула:
– Запирайся. Если меня не будет к вечеру, уходи к морю. Я догоню.
Полог за моей спиной захлопнулся со стуком затворяемой мощной, обитой железом двери. Теперь никто за него не проникнет… разве что полностью разрушат наш дом. Рыжик не уйдет без меня. А если уйдет – мало ли что может случиться в пути с маленьким, худеньким, беззащитным… Перестань! Еще накличешь на брата плохое, как на Бэрина! Надеюсь, лорд Фэрлин или кто-то еще сумеет снять с Бэрина порчу. Что же теперь он поделывает? Наверняка Волки в бессильной злобе покружились на берегу – ушла добыча, ушла обманщица! – и отправились себе в замок, рассуждая, какая я гадина. И Берта об этом узнает, и леди… Я споткнулась, потеряв хрупкое равновесие и в пространстве и в себе.
– Спешит, – сказал пес за моей спиной. – Соскучилась по Хозяину, а? И он по тебе, а?
Псы засмеялись, залаяли.
Волк бежал вдоль реки. Река бежала ему навстречу. Шумела приветственно. Поддерживала – при опасности он всегда сможет туда уйти. При большой опасности. Очень большой. Но пока ни сверху, ни сбоку опасности не было. Даже шорохов никаких. Это озадачивало: казалось, все живое, вплоть до лесных мышек, уничтожено или ушло отсюда.
А вот… волк вскинул голову, жадно шевеля ноздрями. Наконец-то он, знакомый запах. Живой след. Вот здесь она выбралась из воды – кровь на камнях от ссадин на ладонях и коленях. А здесь ушла в лес. Волк большими стремительными прыжками поднялся по склону.
Закружился на поляне. Лисса и еще несколько – шерсть вздыбилась на загривке – Зверей. А вот здесь нора… Запах Лиссы был сильным, устойчивым – видно, тут она и жила. Хотя был и другой, скорее, детеныша. Волк осторожно обнюхал полог из шкуры какого-то давно убитого животного. Поскреб лапой – полог не шелохнулся. Сделал круг, отыскивая, как еще можно пробраться в нору. Разве что подрыть. Вот, уже пытались, и не раз, но не смогли одолеть переплетений толстых и твердых, как железо, корней… А в норе кто-то был. Таился – перепуганный и осторожный. Волк на всякий случай рявкнул, чтобы и не думал вылезать. И без того противников хватает.
…Звери выбирались из старой каменной человеческой постройки. Были веселы, беспечны, переговаривались низкими лающими голосами. Волк лежал с подветренной стороны, положив голову на лапы. Даже ушами не шевелил. Они его не услышали и не учуяли, но разлеглись возле старой башни. Плохо. Потому что Лисса внутри, и чтобы ее забрать, нужно пройти через Зверей. А у них кроме зубов и когтей есть и железо. Придется ждать, пока добыча выйдет сама.
* * *
– Итак, ты не справилась, – говорил Зихард. – Я очень, очень разочарован.
Я повторила вновь:
– Ты обещал его кормить!
Зихард не слушал. Он сновал вдоль свечей, и его тень металась по потолку и стенам, и казалось, Зихардов много, очень много… Меня тошнило.
Уже на подходе к башне я почувствовала этот отвратительный запах – как долго я его не слышала, как давно не ощущала себя безвольной, слабой и беззащитной! Зихард явно готовился к встрече – тягостный аромат просто оглушил меня, едва я перешагнула порог. Все расплывалось перед глазами, голос Хозяина отдавался в голове тягучим эхом. Я старалась дышать неглубоко, старалась понимать и отвечать правильно – чтобы выжить. Чтобы сегодня мы с Рыжиком ушли к морю.
