— Хардинг Молчун. Не было стрелка лучше его. Он не раз спасал мне жизнь и не ждал за это никакой благодарности. Кроме того, чтобы и я спас ему жизнь при случае. Но в этот раз я не смог. Никто из нас не смог бы… — Голос Ищейки затих.
Люди повернули головы, чтобы взглянуть на Логена, когда его шаги заскрипели по гравию.
— Пожаловал король Севера? — сказал кто-то.
— Сам Девять Смертей.
— Нам поклониться или как?
Все смотрели на него. Он видел их глаза, поблескивающие в сумерках, и черные силуэты, ничего больше, трудно отличить одного от другого. Сборище теней. Сборище духов, и весьма недружелюбных.
— Ты хочешь что-то сказать, Девять Смертей? — сказал кто-то позади него.
— Да нет, — ответил Логен. — Вы все делаете правильно.
— У нас не было никаких причин приходить сюда.
Несколько голосов поддержали его:
— Это не наша чертова война!
— Люди умерли ни за что.
Снова возгласы одобрения.
— Лучше бы похоронили тебя.
— Да, возможно.
Логену хотелось заплакать, но вместо этого он почувствовал, что улыбается. Девять Смертей улыбнулся. Так улыбается череп, у которого внутри нет ничего, кроме смерти.
— Возможно. Но не вы выбираете, кому умирать. Пока не отважитесь сделать это собственными руками. Ну, вам хватит смелости? Хоть кому-нибудь?
Молчание.
— Тогда мир Хардингу Молчуну. Мир всем мертвым. Их нам будет недоставать. — Логен плюнул на траву. — И к черту всех остальных.
Он развернулся и пошел обратно тем же путем, каким пришел.
В темноту.
Ответы
«Как много дел».
Допросный дом не рухнул, и кто-то должен был взять на себя бразды правления.
«Кто еще сделает это? Наставник Гойл? Стрела, пронзившая его сердце, помешает ему, увы».
Но кому-то надо следить за допросами гуркских пленных, которых становилось с каждым днем все больше по мере того, как армия отгоняла захватчиков к Келну.
«Кто еще справится? Практик Витари? Она покинула Союз навсегда, взяв детей под мышку».
Но кто-то должен изучить обстоятельства измены лорда Брока. Разоблачить его, выявить сообщников. Произвести аресты и добиться признания.
«Кто же остался? Архилектор Сульт? О нет, дорогуша».
Тяжело дыша, Глокта приблизился к своей двери. Нога болела так, что он оскалил остатки зубов.
«По крайней мере, это была очень удачная мысль — переехать в восточную часть Агрионта. Надо поблагодарить за такой подарок судьбы: здесь можно уложить на отдых мою искалеченную оболочку. Мои прежние апартаменты погребены под тысячами тонн мусора, как и остальная часть…»
Его дверь была закрыта неплотно. Он слегка подтолкнул ее, и она со скрипом открылась. Мягкий свет лампы полился в коридор, яркая полоса легла на пыльный пол, на конец трости, на грязный носок сапога Глокты.
«Я никогда не оставляю дверь незапертой и, уж конечно, гашу свет».
Он нервно облизнул десны.
«Значит, у меня посетитель. Причем явившийся без приглашения. Что мне делать, войти и принять гостей?»
Он глянул на тени в темном коридоре.
«Или лучше сбежать?»
Он почти улыбался, ковыляя через порог: сначала трость, потом правая нога, затем левая, которую приходилось подтаскивать сзади, преодолевая боль.
Гость сидел у окна под лампой, резкие черты его лица были облиты светом, в морщинах и впадинах сгущался холодный мрак. Шахматная доска стояла перед ним в том же положении, в каком Глокта ее оставил. Длинные тени фигурок падали на черные и белые клетки.
— А, наставник Глокта. Я жду вас.
«А я вас».
Прихрамывая, Глокта направился к столу, его трость скрипела по голым доскам.
«Так же неохотно человек бредет к виселице. Что ж, никому еще не удалось обмануть палача. Возможно, мы успеем кое-что выяснить перед концом. Всегда мечтал умереть, владея информацией».
Медленно, очень медленно он опустился на свободный стул.
— Как прикажете вас называть — мастер Валинт или мастер Балк?
Байяз улыбнулся.
— Как вам больше нравится.
Глокта дотронулся языком до одного из своих немногочисленных зубов и легко причмокнул.
— Какая невероятная честь. И чему же я этим обязан?
— В тот день, когда вы посетили Дом Делателя, я сказал, что мы должны поговорить кое о чем в свое время. О том, чего хочу я, и о том, чего хотите вы. Время пришло.
— О, какой радостный день.
Первый из магов внимательно смотрел на Глокту с тем же выражением лица, с каким человек разглядывает интересного жучка.
— Признаюсь, что вы мне нравитесь, наставник. Ваша жизнь должна быть, по сути, невыносимой, но вы отчаянно боретесь за то, чтобы в ней удержаться. Используете любое оружие и любую уловку. Вы отказываетесь умирать.
— Я готов умереть. — Глокта посмотрел на него тем же любопытствующим взглядом. — Я отказываюсь проигрывать.
— Чего бы это ни стоило? Мы с вами похожи, и таких людей мало. Мы понимаем, что должно быть сделано, и не увиливаем от своих обязанностей, невзирая на наши чувства. Вы, конечно, помните лорд-канцлера Феекта?
«Если я напрягу свою память и загляну далеко в прошлое…»
— Золотого канцлера? Говорили, что он управлял закрытым советом сорок лет. Еще говорили, что он управлял всем Союзом.
«Сульт так говорил. Сульт говорил, что смерть Феекта освободила место, на которое претендовали и он, и Маровия. По-моему, с этого и начались их безобразные пляски. С визита архилектора, с признания моего старого друга Салема Реуса, с ареста Сеппа дан Тойфеля, мастера-распорядителя монетного двора».
Байяз водил толстым пальцем вдоль фигурок на шахматной доске, как будто обдумывал свой следующий ход.
— У меня с Феектом было соглашение. Я сделал его могущественным. Он был абсолютно предан мне.
«Феект… основание, на котором стоит вся нация… служил тебе? Я ожидал, что у него мания величия, но это полный распад».
— Вы хотите уверить меня, что вы все время контролировали Союз?
Байяз усмехнулся.
— Да, с тех пор, как в дни правления так называемого Гарода Великого я образовал этот ваш чертов Союз. Иногда приходится самому браться за дело, как во время недавнего кризиса. Но по преимуществу я наблюдал со стороны, за занавесом, так сказать.
— Там, наверное, душно.
— Вынужденная необходимость.
