17
Они сидели в полупустой «Кофейнице» у метро. Возле окна, из которого открывался вид на заметаемый снежной крупой проспект.
Оба одеты слегка не по погоде: в длинные мятые серые плащи и строгие темные костюмы. То ли федеральные агенты, то ли агенты похоронной конторы. Но, несомненно, Агенты.
Напиток себе мужчины выбрали не вполне во вкусе заведения – пили отчего-то не ирландский кофе или какой-нибудь глинтвейн, а зеленое бамбуковое пиво. Цвет, наверное, понравился.
– Ну, с наступившим, Дарьян! – поднял бокал один. – С Новым годом.
– С наступившим, мастер Север! Несмотря ни на что.
Они чокнулись бокалами, сделали по глотку и принялись каждый за свою еду.
Тот, что звался Дарьян, покопался вилкой в «Цезаре», подцепил на зубчики крутон, повертел его так и сяк, закинул обратно в миску:
– И как вы только едите такое, а?
– Дело привычки, – пожал плечами Северин.
Подперев щеку кулаком, он обвел зал кафе длинным скучающим взглядом.
За столик неподалеку как раз усаживалась парочка.
У девушки были короткие волосы, растрепанные и рыжие. Обтянутые джинсой стройные ноги обуты в косматые угги. Шея замотана длинным семицветным шарфом.
Молодой человек избавился от приталенного пальто, оставшись в зауженных серых брюках и ужасной розовой рубашке.
Самая обычная парочка. Ничем не примечательная.
Но для того чтобы отвести взгляд, Северину почему-то понадобилось изрядное усилие.
«Не в этой жизни…»
– А куда теперь-то? – осведомился Дарьян.
– Да вот, к родителям думал заехать. Ну, знаешь, поесть нормальной горячей еды. Просто повидаться.
– Шутишь?
– Что же, не имею на это права?
– Ты ведь сам рассказывал мне. Про то заклятье, которым ты извлек себя из… Они ведь, они ведь просто не узнают тебя, верно?!
– Слушай, это ведь ты мой ученик, а не я – твой. Могу я просто отдохнуть? Считай, что у меня приступ ностальгии… Можно я просто посижу, выпью пива, похрущу крутонами из «Цезаря».
– У нас в Мокшанских землях говорили: похрумкаю… Нет, мастер Север, я серьезно… Что дальше?
Северин усмехнулся. Улыбка вышла какая-то не особенно убедительная. Как-будто ему нечасто приходилось улыбаться. Отвык.
По улице мимо них, кутаясь во что-то вроде выцветшей армейской плащ-палатки, полами которой нещадно хлопал ветер, брел затрапезного вида старик в потрепанных мокроступах и трениках с пузырями на коленках.
На миг задержался, глянул в окно кафе. Улыбнулся в рыжую с проседью бороду. Один глаз его блестел залихватской суворовской безуминкой, второй, начисто лишенный зрачка, белесый и тусклый – смотрел слепо и безучастно.
Старик прищурил здоровый глаз, будто присматриваясь, затем помахал Северину.
Северин помахал ему в ответ, как старому знакомому. Потом сказал:
– То же, что и всегда. Ловить Хмарь-туман дырявым корытом, цеплять на дуршлаг, просеивать его решетом… Будем хранить Равновесие.
