– Продолжайте.
– Я считаю, что Дарий умер не от сердечного приступа. Это было убийство.
Наступает тишина. Члены семьи Возняк удивленно переглядываются.
– Не верю, – отрезает Тадеуш.
– Пожарный утверждает, что Дарий очень громко рассмеялся за секунду до того, как упал.
На лице Тадеуша появляется скептическое выражение.
– И еще я нашла это, – добавляет Лукреция.
Она достает синюю шкатулку с буквами «B.Q.T.» и надписью «Не читать!».
На этот раз Тадеуш Возняк не может скрыть удивления.
– Это валялось под креслом в гримерке.
Тадеуш берет в руки шкатулку и внимательно рассматривает ее.
– Еще у меня есть вот это. – Лукреция протягивает ему размытую фотографию грустного клоуна с большим красным носом и слезой на щеке.
Тадеуш долго разглядывает снимок, медленно качает головой и возвращает его Лукреции.
– Я знаю, кому была выгодна смерть брата, – говорит он. – И могу назвать его имя.
25
В дремучих лесах Канады охотник заготавливает дрова, ожидая наступления холодов.
В какой-то момент он задумывается: «Интересно, хватит ли мне этого на всю зиму?»
Мимо проходит старый индеец шаман. Охотник спрашивает:
– Скажи, мудрец, зима будет холодной?
Индеец смотрит на охотника, несколько минут размышляет и говорит:
– Да, белый человек, зима холодная.
Охотник решает нарубить еще дров и снова принимается за работу.
Через час он снова задумывается, достаточно ли теперь дров.
Мимо снова проходит шаман, и охотник опять спрашивает:
– Ты давно здесь живешь, скажи, зима действительно будет холодной?
Индеец смотрит и отвечает:
– Да. Зима будет холодная.
Обеспокоенный охотник рубит еще кубометр дров.
Через час шаман снова проходит мимо и опять отвечает:
– Зима ужасно холодная.
Охотник спрашивает:
– А ты откуда знаешь?
Шаман отвечает:
– У нас есть поговорка: «Чем больше белый человек заготавливает дров, тем холодней будет зима».
Отрывок из скетча Дария Возняка «Странные иностранцы»
26
Ледяной ветер продувает извилистые улочки.
Подумать только, март, а погода – будто зимой.
На обратной дороге Лукреция заходит в зоомагазин и покупает рыбку – императорского сиамского карпа, – а также аквариум, баночку дафний, флуоресцентную лампу, насос, водоросли и забавные пластмассовые декорации.
Придя домой, она ставит аквариум на стол рядом с компьютером. Посыпает дно цветными камешками, устанавливает пластмассовые игрушки, включает лампу и насос. Вскоре посреди водяного психоделического царства вверх поднимается цепочка пузырьков.
Отлично.
Лукреция выпускает рыбку в ее новую квартиру.
Пусть я веду расследования не так хорошо, как Исидор, зато у меня тоже есть рыбка. Надо дать ей имя. Что-нибудь мощное… и более интересное, чем Джон, Пол, Ринго или Джордж. Придумала! Имя библейского чудища! Левиафан!
Лукреция смотрит на рыбку, проводит пальцем по выпуклой стенке аквариума.
– Эй, Левиафан! Я чувствую, ты принесешь мне удачу.
Она бросает рыбке щепотку дафний.
– Расти побыстрей, и я куплю тебе большой аквариум. И может быть, даже представлю Джорджу, Полу, Джону и Ринго. Выглядят они немного заносчивыми, но вообще ребята симпатичные. Только у акулы агорафобия, но для тебя это и лучше.
Левиафан выпускает несколько пузырьков. Он пытается понять, что это за ужасная огромная фигура за стенками аквариума. Помахивая оранжевым хвостовым плавником, он исследует весь сосуд, находит скалу, водоросли, миниатюрный пиратский корабль, из которого поднимаются вверх пузырьки, и, поняв наконец, что он в стеклянной тюрьме, решает спрятаться за рифом и подвести итог своей пятнадцатидневной жизни.
– Маленькая рыбка станет большой, – говорит Лукреция. – Может, мы и ниже ростом, чем другие, но мы им еще покажем, где раки зимуют! Правда, Левиафан?
Она корчит рыбке рожицы. Рыбка думает: «Пока враг близко, буду сидеть за скалой. А потом сделаю себе пузырьковый массаж живота».
Рыбка ждет. «Так, без паники. Все здесь такое страшное, но и в этом должен быть какой-то смысл. Где моя мать? Где братья? Где друзья? Куда исчезла живая природа? Я же свободная рыбка! О, еда! Я считаю, что еда – это лучший способ борьбы со стрессом. Фу, это высохшие трупы!»
Лукреция смотрит, как рыбка с удовольствием ест сушеных дафний.
– Мой маленький Левиафан, я уверена, что ты парень не промах. Ты, наверное, верховодил в большом аквариуме зоомагазина. Мы с тобой из одного теста, мы сильные! У нас бывают трудности, но мы их преодолеваем! Так ведь?
Лукреция тоже решает поесть, а потом принять ванну и вымыть голову. Она долго стоит под обжигающим душем, выходит из ванной с мокрыми волосами. Как было бы здорово пойти сейчас в парикмахерскую, ведь это – лучшее лекарство. Она всегда считала, что если кто и в состоянии бесконечно слушать рассказы о чужих несчастьях, так это парикмахеры, гадалки и психоаналитики. И лидируют в этом списке парикмахеры, которые делают еще и массаж головы.
Однако у нее совсем не осталось денег, а услуги парикмахеров стоят дорого. Особенно услуги ее мастера, удостоенного титула «архитектор волосяного пейзажа». Тридцать евро за визит.
– Ну и ладно, – говорит она.
Лукреция решает сделать все возможное своими силами: десять минут – мытье головы шампунем, пять минут – маска для волос с укрепляющим бальзамом на маточном молочке, пятнадцать минут – сушка и выпрямление кудрей при помощи профессионального, самого модного и лучшего фена «Samsung» мощностью 2000 ватт, единственного предмета роскоши в ее обиходе. От дождя ее волосы начали завиваться, а она этого терпеть не может.
Во время сушки волос Лукреция размышляет о собственной хрупкости. Она придумала целый комплекс мер безопасности, исключающий всякую возможность возникновения желания покончить жизнь самоубийством.
Первое: усиленно потреблять шоколадно-ореховую пасту. Она лелеет тайную надежду, что однажды появится шоколадно-ореховая паста, не содержащая жира. Но это чудо, на которое особенно рассчитывать не приходится.
Второе: грызть ногти. Она престала этим заниматься пять недель назад, но знает, что привычка вернется при первом же приступе уныния.
Третье: ходить в парикмахерскую. Она нашла в своем районе нового парикмахера, Алессандро, который привил ей любовь к Элтону Джону, принцессе Диане, фильму «Приключения Присциллы, королевы пустыни», гоночным велосипедам «Рэйли» и греческой кухне на оливковом масле. Но сейчас он переживает личную драму и стал непривычно молчаливым.
