– Вы видите, поток воздуха достаточно силен, чтобы выдержать вес человека. Летите ко мне, я вас жду.
Турист поражен. Он залезает на подоконник, но все еще боится прыгнуть.
Американец кричит:
– Отдайтесь во власть воздуха, он сам понесет вас!
Турист взмахивает руками, прыгает, пролетает двадцать сантиметров вперед, а затем, испуская страшные вопли, камнем падает вниз с высоты сто двадцать метров.
И разбивается в лепешку.
В окне небоскреба рядом с американцем появляется уборщица и говорит:
– Ну и сволочь ты, Супермен! Особенно когда выпьешь.
Великая Ложа Смеха.
№ 556 673
157
Театр «Малыш».
Самый большой зал, на сто двадцать человек, заполнен до отказа.
– Отключите мобильные телефоны, – говорит билетерша. – У нас сегодня телевидение, не должно быть никаких посторонних звуков.
Занавес поднимается, представление начинается. Артистка громко читает первую миниатюру, слышатся аплодисментами. Скетчи следуют один за другим.
Мари-Анж Жиакометти сыплет шутками. Неожиданно она замечает в первом ряду два знакомых лица.
На долю секунды она умолкает. Она узнает Лукрецию и ее друга, лысого здоровяка в очках. Это он в костюме клоуна выступал вместе с Лукрецией на вечере памяти Циклопа.
Мари-Анж вздрагивает, но берет себя в руки, вспомнив о двух камерах, которые снимают ее слева и справа. Она исполняет скетч о консьержке. Скетч о толстухе. Скетч о трудных родах. Зал смеется. Мари-Анж постоянно поглядывает на Лукрецию и ее спутника, которые веселятся, словно самые обычные зрители.
Последний скетч. Сейчас она раскланяется и пойдет в душ. Словно лошадь, приближающаяся к финишу, она ускоряет темп. Но неожиданно происходит нечто невероятное. В самой середине скетча, в тот момент, когда весь зал обращается в слух, Лукреция встает и поднимается на сцену.
Нисколько не смущаясь, самозванка приветствует публику, словно это является частью представления. Удивленные зрители, тем не менее, аплодируют. Они знают, что во время выступлений комиков возможны любые сюрпризы.
Застигнутая врасплох Мари-Анж не знает, как реагировать. А Лукреция неестественно игривым тоном громко произносит:
– Мари, Мари, Мари… Помнишь ли ты наши девические садомазохистские развлечения в приюте?
– Конечно, конечно, моя Лулу.
– Не предаться ли им вновь? Здесь, перед всеми? Что скажешь? Иди же сюда, не бойся, ты ведь мне доверяешь, правда?
Зрители смеются. Не решаясь разочаровать довольную публику, уверенную в том, что на сцене разыгрывается отрепетированный номер, Мари-Анж смешно вытягивает вперед обе руки.
Лукреция достает из кармана веревку. Она связывает запястья Мари-Анж за спиной, усаживает ее на стул и стягивает веревкой ее лодыжки. В зале наступает тишина. Из другого кармана Лукреция достает ножницы и показывает их зрителям. Секундное замешательство, и они начинают смеяться и хлопать. Они ведь заплатили по двадцать евро за билет.
– Все было примерно так… Да, мой обожаемый ангел?
– Да, наверное. Это было давно, так давно… э-э… моя Лулу, – отвечает Мари-Анж, пытаясь скрыть растерянность под наигранной улыбкой.
– М-м… У нас тогда тоже были зрители, хотя и не так много, как сегодня, не правда ли, моя сладкая?
Лукреция аккуратно срезает одну за другой пуговицы с блузки Мари-Анж.
Мари-Анж, невзирая на смятение, продолжает из последних сил безмятежно улыбаться. Она следует принципу Талейрана: «Если ситуация выходит из-под вашего контроля, делайте вид, что все идет по плану».
Лукреция сдергивает с Мари-Анж блузку и захватывает ножницами перемычку между двумя чашечками черного кружевного бюстгальтера.
– Прекрати, Лукреция, – шепчет Мари-Анж. – Это не смешно. Нас снимают.
Лукреция громко отвечает:
– Да, нам было очень жарко в тот вечер, помнишь, Мари, мой плюшевый тигренок?
– Конечно, моя Лулу.
– Каким остроумием ты отличалась уже тогда! Ты мне сказала: «Самое главное в шутке – удивить».
Лукреция одним движением перерезает перемычку бюстгальтера. Теперь Мари-Анж сидит перед публикой с голой грудью.
– Знаете, что она мне сказала? Прекрати, Лукреция, это не смешно! Но ведь вам смешно?
Зал смеется и аплодирует, борясь со смущением.
– Ты видишь, мой ангел, им нравится. Ну, так давай перейдем к гвоздю программы.
Мари-Анж все еще улыбается. Лукреция достает фломастер, рисует на теле Мари-Анж рыбку и пишет: «С первым апреля!»
– Сегодня первое апреля! Разве можно отметить его лучше? Ты согласна, любовь моя? Итак, продолжаем!
Она собирается разрезать ножницами брюки бывшей подруги.
– Перестань, Лукреция! Это прямой эфир! Что ты делаешь?! – в ужасе шепчет Мари-Анж.
– Где же твое чувство юмора? Зрителям нравится! Зал замер, уверяю тебя, не правда ли, дамы и господа? Ну-ка подбодрите артистку!
Публика разражается бурными аплодисментами.
– Ты заплатишь за это! – шипит Мари-Анж.
Ножницы щелкают.
– Чего ты хочешь? – рычит артистка. – Отомстить?
– Для начала. «Ад недостаточно велик, чтобы вместить гнев оскорбленной женщины».
– Ну, хорошо, ты отомстила. Что дальше?
Лукреция начинает разрезать брюки снизу, постепенно поднимаясь к бедру.
– Я хочу «Шутку, Которая Убивает». И я думаю, что она у тебя, – негромко произносит она.
Мари-Анж с неожиданной силой сбрасывает с себя путы и одним прыжком оказывается за кулисами. Исидор и Лукреция не успевают отреагировать, она уже бежит по боковому коридору, ведущему к выходу на улицу. Исидор и Лукреция пускаются в погоню, но Мари-Анж садится на «Харлей-Дэвидсон» и исчезает в ночи.
Лукреция и Исидор преследуют ее на своем мотоцикле с коляской. Они мчатся по Парижу.
На этот раз ты от меня не уйдешь.
Но Мари-Анж мчится на предельной скорости. И тормоза у нее гораздо лучше. На углу бульвара Мари-Анж резко тормозит перед светофором, оставив на асфальте длинный след. Застигнутая врасплох Лукреция реагирует с опозданием и перелетает на другую сторону бульвара в тот самый момент, когда загорается зеленый свет для автомобилей, движущихся по перпендикулярной улице.
Пока Лукреция возвращается назад, мотоцикл Мари-Анж становится крошечной точкой вдали. Лукреция выжимает максимум скорости и летит по относительно пустому в столь поздний час бульвару.
Точка вдали начинает увеличиваться.
