— Не забивай себе голову, — отмахнулась
Софья. — Это дело милиции. Главное, чтобы до нас не докопались.
— Меня беспокоит этот звонок, — вздохнула
я. — Вдруг кто-то догадался?
— Не смеши. Кто мог догадаться? Скворцова или
Валентина? Да с какой стати?
Я опять вздохнула, но не решилась признаться Софье, что есть
здесь человек, который в той давней истории принимал непосредственное участие.
— В любом случае, эти два предполагаемых несчастных
случая никак с убийством твоей сестры не связаны. Допустим, кто-то из
бандитской публики имеет на тебя зуб, но на кой черт убивать Аглаю и топить
Хоботова? К тому же все твои враги приказали долго жить. Может, какая-то мелкая
сошка и осталась, но они не в счет. Прошло столько лет, что в той истории сам
черт не разберется.
Вроде бы Софья была права, и история давняя, и враги
повержены, и связать убийства или несчастные случаи с гибелью моей сестры
невозможно, но на душе от этого спокойнее не стало. И я бродила по дому, точно
привидение, изводя себя все теми же мыслями.
Вечером вся компания собралась на веранде.
Последней появилась Серова с красными глазами и принялась
беспрестанно чихать.
— Ты простудилась? — язвительно заметила
Скворцова.
— Это аллергия, — отмахнулась Валентина и опять
чихнула. — В кабинете такая пыль, — пожаловалась она, — а я
совершенно ее не выношу.
— Кабинет был заперт весь год, — заметила Софья,
не без удовольствия наблюдая за страданиями Валентины. — К тому же Борис
обожал всякий хлам и еще при его жизни стенные шкафы обросли паутиной.
— Да, в работе архивариуса без пыли никак, —
хихикнула Скворцова, она считала совершенно справедливым, что Валентине
приходилось страдать из-за своего неуемного любопытства.
— И без аллергии, — подсказал Алексей, который,
как правило, редко принимал участие в общем разговоре, — Хочешь, дам тебе
кларитин, — предложила Марина Федоровна.
— Я не пью никаких таблеток, — гордо сказала
Серова, опять чихнула, торопливо достала носовой платок и со злостью посмотрела
на него, точно это он был во всем виноват.
— И правильно, — поддакнула Крыся. — Эти
таблетки одно лечат, другое калечат.
— Не говори глупости, — не выдержала я, постоянное
чихание уже действовало на нервы, да и Валентину было жаль, выглядела она
скверно.
— Я помню, у папаши всегда этот кларитин был на
столе, — опять влезла Крыся.
— Борис был очень предусмотрительным человеком, —
подхватила Скворцова. — Прими таблетку, — сказала она Серовой, —
и от твоей аллергии следа не останется. — И протянула таблетки Валентине.
Если честно, я насторожилась. В свете последних событий…
Однако кларитин мне был хорошо известен, и таблетки, которые предложила
Скворцова, выглядели совершенно безопасно. Следовательно, чужого коварства
опасаться не стоит. Как видите, крысиный яд не давал мне покоя, и мысли в
голове были соответствующие.
Валентина взглянула на кларитин, чихнула еще раза два и
потребовала стакан воды. Наталья воды принесла, и Серова с видом мученицы
проглотила таблетку, давая понять, что жертвует собой ради общего блага.
— Может, сразу две выпить? — ласково предложила
Крыся.
— Одной вполне достаточно, — вмешалась я. —
Средство очень эффективное.
— Сейчас проверим, — сказала Валентина, точно
преподаватель нерадивому ученику. — А ты с какой стати его пьешь? —
вроде бы удивилась Серова. Марина Федоровна усмехнулась.
— Догадайся с трех раз. — Но устыдилась и добавила
совсем другим тоном:
— У меня аллергия.
— На что? — полюбопытствовала Крыся. С моей точки
зрения, она могла найти тему для разговора получше.
— В основном на бездарных писак, — вздохнула
Скворцова. — Но кларитин, к сожалению, от них не помогает.
— Папаша тоже говорил, что у него на жизнь
аллергия, — хмыкнула Крыся.
— Твой отец — великий человек. И умница, —
назидательно изрекла Скворцова. — Я бы советовала говорить о нем
уважительно.
— У него и на меня аллергия была, — съязвила
Крыся. — Оттого он меня и в завещании забыл упомянуть.
— Так на что у тебя аллергия? — поспешила
удалиться от скользкой темы Софья, обращаясь к Скворцовой. — Тоже на пыль?
— У меня в офисе ни пылинки, — обиделась
Скворцова.
— Зато дома грязь несусветная, — не удержалась
Валентина.
Марина Федоровна с недовольством покосилась в ее сторону.
— У меня живут семь кошек, — буркнула она.
Так оно и было. Скворцова к кошкам относилась с гораздо
большей симпатией, чем к людям. Бездомный кот был способен вызвать у нее потоки
слез, и она тащила его в свой дом, а вот нищим никогда не подавала, из
принципиальных соображений, как она утверждала. «Люди должны сами о себе
заботиться, — говорила она. — А вот о кошках обязаны заботиться мы».
Уже несколько лет она носилась с идеей открыть приют для бездомных кошек, а
пока собирала их в своей квартире.
— Так у тебя на кошек аллергия? — спросила я.
— Не на кошек, а на шерсть.
— Так раздала бы свой выводок и не мучилась, —
нахмурилась Валентина.
— Раздала… Кому? Ты возьмешь? То-то. Вот и спасаюсь
кларитином.
— Ты просто героическая женщина, — не удержалась
я.
— Я вспоминаю одну потрясающую историю.
Слушайте, — заговорила Софья. — Одна девушка,
страдавшая аллергией, устроилась работать секретарем к молодому бизнесмену,
красавцу да к тому же неженатому. Разумеется, она в него сразу влюбилась. Да
вот незадача: проклятая аллергия. Девушка постоянно чихала, чем доводила шефа
до бешенства. Глаза красные, из носа течет. Короче, он едва ее не уволил. Когда
мечта заполучить идеального жениха уже играла в ящик, девушка в очередной раз
зашла в аптеку, и там ей предложили…
— Кларитин, — подсказал Алексей, смеясь.
— Конечно. Аллергии как не бывало, и шеф наконец-то
разглядел достоинства своего секретаря.
Кстати, история реальная, и произошла она с моей подругой.
— Так она же описана Борисом в «Судьбе
навстречу», — нахмурилась Скворцова.
