— Не терпится заполучить рукопись? Обдери ее как липку.
— Не сомневайся. — Я проводила ее в отведенную ей
комнату, а через полчаса мы встретились на веранде.
Серова к тому моменту выпила никак не меньше десяти чашек
кофе и выкурила пачку сигарет. Другая на ее месте слегла бы с сердечным
приступом, а этой хоть бы что. Дамы встретились шумно и чрезвычайно ядовито,
точно желали поставить личный рекорд по количеству желчи и яда в своих
репликах.
Больше всех старалась Скворцова, ее писклявый голосок
перекрывал даже мощный бас Аглаи. Татьяна скалила зубы, а Валентина
презрительно улыбалась. Стало ясно: долго я этого не вынесу, и я сбежала, сославшись
на срочные дела.
Софья в своей комнате читала книгу.
— Ты видела Макса? — спросила она, когда я вошла.
— Видела. Бедный ребенок вынужден весь день торчать на
реке.
— Это все-таки лучше, чем слушать ядовитые речи папиных
подруг. Ты-то как? Прости, что я тебя бросила на растерзание, но видеть эти
известные лица выше моих сил.
Я прошлась по комнате, хмуря лоб, хотя мой косметолог
категорически запретил мне это.
— Представь, — сказала я Софье, молча наблюдавшей
за моими передвижениями. — Валентина хочет написать биографию Артемьева.
Аглая тоже хочет. И обе жаждут порыться в его архиве. Что бы это значило?
— Думаешь, они что-то заподозрили? — с
беспокойством спросила Софья, инстинктивно взглянув на дверь.
— Пусть роются в его бумагах сколько угодно, —
отмахнулась я.
— Думаю, все-таки стоит перетрясти его архив, —
вслух размышляла Софья. — Не зря они так настойчиво рвутся к его бумагам.
— Они будут здорово разочарованы. Слушай, а может, все
проще, — озарило меня. — Вдруг дамы опасаются, что Артемьев оставил
нелицеприятные высказывания на их счет?
— И они торопятся добраться до них первыми?
С них станется… Пожалуй, я все-таки займусь этим мусором.
— Ты звонила в больницу? — спросила я. —
Как-то тревожно на душе.
— Если ты беспокоишься за Сусанну, то совершенно
напрасно. Старушка еще переживет наших внуков.
Я досадливо махнула рукой и покинула комнату.
Меня в самом деле охватило непонятное волнение.
Я бродила по дому, создавая видимость каких-то дел и нигде
подолгу не задерживаясь. Потом отправилась к реке, решив, что самое лучшее для
меня сейчас побыть с Максом. Он встретил эту идею с воодушевлением, и мы с
полчаса катались на моторке. Под шум мотора особо не разговоришься, но мне это
было и не нужно. Я смотрела на Макса и думала, как это хорошо, когда у человека
есть семья. У меня есть Софья, Макс, Сусанна, следовательно, я счастлива.
Макс направил лодку к берегу. На пирсе я заметила мужчину и
двух женщин. Одна из женщин Софья, а вот кто те двое…
— Кого еще черт принес, — непочтительно заметил
Макс.
Мы пришвартовались, женщина, что стояла рядом с Софьей,
помахала рукой в знак приветствия, и я с некоторым усилием узнала свою давнюю
приятельницу Ирину Болеславскую.
Макс выбрался из лодки и намеревался помочь выйти мне, но
мужчина опередил его — он протянул руку и буквально выдернул меня из лодки, как
репку из грядки, и поставил на пирс. Конечно, дама, то есть девушка (вечно
путаюсь), я хрупкая и, чтобы сохранить эту самую хрупкость, по часу в день
потею на тренажерах, но мужчина все-таки сумел произвести впечатление. Особенно
на Макса, тот замер, забыв прикрыть рот, и во все глаза смотрел на Ирининого
спутника. Кстати, он того заслуживал. На вид ему было лет сорок, высокий,
массивный, хотя в его движениях чувствовалась удивительная легкость.
Я вспомнила, что в нашу последнюю встречу Ирина трудилась в
цирке, и решила, что мужчина из цирковых. Однако на нем был слишком дорогой,
отлично сшитый костюм. «Английский», — автоматически отметила я. Стоимость
такого костюма зашкаливает, артисту цирка копить придется на него пару лет, и
то если гастроли будут удачными.
А вот с физиономией была беда. Когда-то она была весьма
привлекательной для женщин, но теперь выглядела скорее зловеще. Левую бровь
рассекал шрам, который успел превратиться в тонкую белую линию с едва заметными
зубчиками. Подобный же шрам в виде буквы V украшал его щеку. Больше всего он
был похож на пирата, которых рисуют в детских книжках. Светлые глаза смотрели
холодно, на губах дежурная улыбка. Стильная стрижка, волосы темные, лицо
загорелое (что только подтверждало догадки о том, что парень не так давно
бороздил просторы Карибского моря), глаза казались светлее кожи и выглядели
интригующе и странно. Я бы решила, что он красит волосы, если бы не седина,
которая довольно нахально проглядывала на висках.
В целом я бы охарактеризовала его как исключительно
интересного мужчину, но при этом исключительно опасного, особенно для нежных
женских душ, к которым я причисляла свою собственную.
— Ларочка, — бросилась ко мне Ирина, и мы
расцеловались, при этом я продолжала рассматривать ее спутника, надеясь, что
делаю это незаметно. — Господи, сколько лет прошло, а ты ничуть не
изменилась, — добавила она с некоторым недоумением. В народе широко
бытовали слухи о многочисленных пластических операциях, которые я якобы
сделала. Вранье. Я на пушечный выстрел не подпущу к своему лицу ни одного
эскулапа. После тридцати женщины начинают волноваться, а я начала еще больше
расцветать. Конечно, это противоречило законам природы и слегка волновало. Но
я-то знала, какую шутку выкинула эта самая природа, то есть какую цену
приходится платить за неувядающую красу. Как известно, господь — большой
шутник. Он создал меня Еленой Прекрасной, у которой столько поклонников, что
собьешься со счету на пятом десятке, однако никакого удовольствия я от этого не
испытывала, потому что сама никогда не влюблялась. Хотя очень хотела. Иногда
страдала, иногда притворялась влюбленной. Но толку от этого не было.
Ирина, которая для своих тридцати пяти выглядела весьма
неплохо, рядом со мной казалась в лучшем случае старшей сестрой, если не
теткой. Она внимательно вглядывалась в мое лицо, должно быть, надеясь
обнаружить следы швов под нижним веком, потом вздохнула и вспомнила о своем
спутнике.
— Познакомьтесь, — разулыбалась она. — Это
Лариса, а это мой друг, я тебе о нем писала. Урусов Павел Андреевич.
Павел Андреевич по-мужски пожал мне руку, и стало ясно, что
к дамским угодникам он себя не причисляет. Хотя, может, он профессиональный
соблазнитель и у него своя хитрая тактика. Для начала дать понять женщине, что
ее красота на него не действует. Дама начинает беспокоиться, проявлять
повышенный интерес и сразу попадает в умело расставленные силки.
