– Leven…
– Ступай же скорей, – поторопил Нортон, – не видишь, он уже бредит.
Дворецкий так стремительно кинулся к воротам, что Ирис не успела отпрянуть.
– Мисс?! – удивленно раскрыл рот Джефри.
– Тсс, – Ирис приложила палец к губам. – Тише, Джефри, умоляю. Я здесь случайно. Искала… м… я искала отца. Он там? В конюшне?
Старая закалка и английская сдержанность мгновенно возобладали в голове дворецкого.
– Мисс Нортон, ваш отец просил его не беспокоить. Он позже зайдет к вам. А теперь же он настоятельно просил меня проводить вас в дом.
– Но…
– Настоятельно просил…
– Я только хотела…
– Тише, – в свою очередь дворецкий приложил палец к губам, – тише. Если услышит ваш батюшка, я думаю, ему не очень понравится, что вы по ночам бродите одна по двору. Вы посмотрите, какой дождь… какая сырость. Вы желаете заболеть?
«Ну надо же, сколько доводов сразу, – мысленно негодовала Ирис и сделала один единственный вывод: – мне тут не рады».
– Хорошо, Джефри, – повелительно кивнула она головой, – я разрешаю вам проводить меня.
– Вот и славно, миссис Нортон, вот и славно…
В сопровождении Джефри Ирис пересекла двор, почти не обращая внимания на острые, холодные капли дождя. В вестибюле, сбросив шелковый плащ на руки слуге, она жестом отослала его прочь и сама взяла свечу. Тут же удалился и дворецкий, убедившись, что госпожа поднимается к себе.
Девушка пребывала «в растрепанных чувствах». Во-первых, это странное происшествие во дворе. Во-вторых, записка Кэти, которая все еще покоилась за манжетой. Ирис была уверена, что приглашение Кэти – не что иное, как желание поболтать по-девичьи о предстоящей семейной жизни, может быть, желание поделиться какими-нибудь подробностями, не предназначенными для ушей матушки Бэрт. Но все оказалось немного иначе…
* * *
В разгар ужина Ирис перехватила взгляд подруги и подметила торопливый знак рукой в сторону веранды. Она кивнула и, поспешив отделаться от соседа по столу, пожилого полковника, какого-то дальнего родственника судьи, вышла в двери для прислуги. Большой, но несколько бестолковый дом Бэртов Ирис отлично знала, и бывала там не раз. Сколько упоительных часов они с Кэти провели здесь, бродя по плохо освещенным лестницам и череде проходных комнат. Дверь на веранду была заперта. Но Ирис знала и этот секрет. Она пошарила ладонью за притолокой – ключ был там. Открыв дверь, она неслышно проскользнула в темную комнату. Буквально через минуту послышался шорох платья.
– Ты здесь? – позвала Кэти.
– Нет, я на луне, пью чай с зайцем. А тут моя тень, – плоско сострила Ирис. – Что у тебя случилось, подружка? Что, кроме свадьбы?
Перед тем как ответить, Кэтрин плотно прикрыла за собой дверь.
– А ты никому-никому не скажешь? – Подружка на ощупь обошла мебель и пристроилась на узком диванчике рядом с Ирис. Свечи она зажигать не стала.
– Господи, что еще за тайны мадридского двора!
– Этьенн… Ты знаешь… мне кажется, он не тот, за кого себя выдает, – шепотом выпалила Кэти и замолчала.
– Что заставило тебя сделать такой вывод? – спросила Ирис, по опыту зная, что Кэти, в отличие от своей пустоголовой маменьки, не склонна к фантазиям.
– Много чего. Например, он не говорит о своей семье, о родителях. А когда я спросила, отшутился. И так, как-то совершенно не смешно. Вроде того, что его в капусте нашли.
– Может быть, он просто не ладит с семьей?
– Может быть. Но дом-то родной чем его обидел? Он ничего не захотел мне рассказать ни о доме, ни о своем детстве, ни о том, был ли он женат, он ведь уже немолод.
– И… что ты об этом думаешь? – спустя полминуты спросила Ирис.
– Не знаю, что и думать, – вздохнула Кэт, – деньги у него самые настоящие, и я сомневаюсь, что он их украл. Уж больно спокойно тратит.
– Если и украл, то не здесь, – кивнула Ирис, – он же сам сказал, что нажил состояние в колониях. А если украл в колониях, то это как будто и вовсе не крал.
– Ну да, если тебя не догнали, не отобрали и не выписали горячих, значит – честная коммерция, – согласилась Кэти, – но, сдается мне, от кого-то он скрывается.
– Об этом он тебе тоже ничего не говорил? Даже не намекал? – Кэт покачала головой.
– Может быть, завтра утром скажет.
– Или тогда, когда сообщишь ему, что он будет отцом, – вздохнула Ирис.
– Ну, за этим дело не станет. Среди Бэртов никогда пустоцветов не бывало. Но все же, если он не барон, не Соврези, тогда…
– Законна ли твоя свадьба? – догадалась Ирис. – Думаю, да. Вас же обвенчали. Сомневаюсь, что Бог может кого-нибудь из своих детей с кем-то перепутать или не узнать. Если тебя волнует только это, мне кажется, ты можешь быть спокойна.
– Спасибо, я хотела сказать не об этом… – Кэтрин как-то странно замялась. Ирис терпеливо ждала, но ее ожидание затягивалось, грозя обернуться вечным.
– Кэти, – слегка подтолкнула она.
– Ты только не подумай, что я лезу в твою жизнь… Я никогда не спрашивала тебя, почему вы с Джорджем Эльсвиком так и не поженились…
– И не спрашивай, – с нажимом сказала Ирис.
– Но как я могу! – воскликнула Кэти, забыв о том, что нужно соблюдать тишину. В ее голосе зазвенело что-то, подозрительно похожее на слезы, – сама подумай, сначала вы не женитесь, ведь для этого должна быть какая-то причина…
– Причина есть, – коротко подтвердила Ирис.
– А потом Этьенн вдруг спрашивает о тебе…
– А он спрашивал? – безмерно удивилась подруга.
– Да, и настойчиво. Скажи, ты… вы не встречались там… на Карибах? – Кэтрин замерла, стиснув пальцы так, что они побелели.
– О Господи! Я все думала, чего мне не хватает для полноты жизни. Оказалось – ссоры с тобой из-за мужчины, которого я впервые увидела на твоей свадьбе.
– Можешь поклясться?
– Чтоб мне все волосы потерять!
– Тогда почему же он спрашивал о тебе? – растерянно проговорила Кэти.
– Понятия не имею. Но ты права, все это очень подозрительно выглядит. И ты будешь полной дурочкой, если прямо сейчас начнешь расспрашивать мужа.
– Но что же делать? – воскликнула подружка.
– Ждать. Наблюдать. Думать. И не впадать в панику. У всей этой таинственности может быть вполне тривиальное объяснение.
Спустя минуту Кэти исчезла так же таинственно, как и появилась. А Ирис, посидев немного на темной веранде, неожиданно для себя решила к гостям не возвращаться. Разговор, ради которого она приехала в этот дом, состоялся, а больше ей тут, кажется, делать нечего. Зато подумать есть о чем…
