— Январь или февраль. Три года назад.
Женщина вздыхает и встает из кресла.
— В компьютере только данные за последний год.
Она исчезает из вида, потом возвращается с большой книгой в кожаном переплете и с глухим стуком кладет ее на стол. Она пролистывает несколько страниц, потом открывает окошко в стекле и сует книгу мне.
— Январь и февраль, — коротко произносит она. — Все систематизировано по датам — если она поступала сюда, она тут зарегистрирована.
Книга огромна. Ее страницы испещрены тонким неразборчивым почерком, датами поступления, именами заключенных и их номерами. Январь с февралем занимают несколько страниц, и мне не по себе, потому что я чувствую, что женщина нетерпеливо наблюдает за мной, пока я медленно веду пальцем по колонке имен.
У меня ноет под ложечкой. Ее здесь нет. Конечно, я могла ошибиться с датой — или ошибиться вообще. Возможно, Касси никогда не попадала в Крипту.
Я вспоминаю смех Фреда и его слова: «Не думаю, что у нее часто бывают гости».
— Ну как? — спрашивает женщина без особого интереса.
— Одну секунду.
По спине у меня текут струйки пота. Я просматриваю апрель и иду дальше.
Потом я натыкаюсь на имя «Меланея О.» и останавливаюсь.
Меланея. Это второе имя Кассандры. Я подслушала его тогда же, на инаугурации Фреда, и видела его в письме, которое украла из кабинета Фреда.
— Вот, — говорю я. Действительно, Фред не стал бы помещать ее сюда под настоящим именем. Весь смысл был в том, чтобы заставить ее исчезнуть.
Я проталкиваю книгу обратно в окошко. Взгляд женщины скользит с имени на присвоенный Касси номер: 2225. Она, беззвучно проговаривая, забивает его в компьютер.
— Отделение Б, — говорит она. — Новое крыло.
Женщина набирает на клавиатуре еще несколько команд, и стоящий позади нее принтер внезапно оживает и выплевывает небольшой стикер: «ПОСЕТИТЕЛЬ ОТДЕЛЕНИЕ Б». Женщина передает его мне вместе с другой, более тонкой книгой, тоже в кожаном переплете.
— Запишите сюда ваше имя и дату посещения и отметьте имя человека, к которому вы идете. Стикер прикрепите на груди, он должен постоянно быть на виду. И вам придется подождать сопровождения. Проходите через охрану, я пришлю кого-нибудь за вами.
Все это она проговаривает быстро и монотонно. Я выуживаю ручку из своей сумки и пишу в соответствующей графе «Элеанор Леттерли», молясь, чтобы у меня не потребовали удостоверение личности. Список посетителей краток. За последнюю неделю их здесь было всего трое.
У меня начинают дрожать руки. Когда охранники говорят, что я должна снять жакет и положить его на транспортер, я с трудом справляюсь с этим. Моя сумка и туфли также попадают на подносы для досмотра, и мне тоже приходится стоять, раскинув руки и раздвинув ноги, как медсестра, и один из мужчин больно хлопает меня щупом между ног и по груди.
— Чисто, — говорит он и отступает, давая мне пройти.
За постом охраны небольшая зона ожидания с дешевыми пластмассовыми стульями и столом. За ней я вижу расходящиеся коридоры и указатели, сообщающие, как добраться до различных отделений и частей комплекса. В углу стоит телевизор с приглушенным звуком: идет передача о политике. Я быстро отвожу глаза — на всякий случай. А вдруг на экране появится Фред.
По коридору ко мне приближается медсестра с черными волосами, собранными в пучок, и лоснящимся лицом. На ней голубые больничные шлепанцы и цветастая одежда медперсонала. На бейдже написано имя: «Джен».
— Это вы в отделение Б? — тяжело дыша, спрашивает она меня. Я киваю. У нее ванильные духи, тошнотворно сладкие и чересчур сильно пахнущие, но они все равно не могут полностью скрыть другие здешние запахи — хлорку и запах тел. — Сюда.
Медсестра идет впереди меня к тяжелым двустворчатым дверям и открывает их толчком бедра.
За дверью атмосфера изменяется. Коридор, в который мы вошли, ослепительно бел. Должно быть, это новое крыло. Полы, стены и даже потолки обшиты одинаковыми панелями — чистенькими, без единого пятнышка. Даже запахи здесь другие, чище и новее. Тут очень тихо, но, когда мы идем по коридору, я время от времени слышу приглушенные голоса, попискивание механического оборудования, шлепающие шаги другой медсестры в соседнем коридоре.
— Уже бывали здесь? — пыхтя, спрашивает Джен. Я качаю головой, и она бросает на меня косой взгляд. — Думаю, нет. Тут нечасто бывают посетители. В этом вся суть, я бы сказала.
— Я совсем недавно узнала про свою тетю...
Джен перебивает меня:
— Надо вам было оставить сумку у охраны. — Пыхтение. — Даже пилка для ногтей может навредить. И надо будет вам дать какие-нибудь шлепанцы. В отделение со шнурками нельзя. В прошлом году один тип заполучил шнурки и удавился на трубе, просто молниеносно. Когда мы его нашли, он уже был труп трупом. А вы к кому?
Она выпаливает это так быстро, что я едва успеваю следить за нитью беседы. В сознании возникает картина: человек свисает с потолка, горло перехвачено шнурками. В моем воображении тело покачивается и вращается, разворачиваясь ко мне. Как ни странно, но мне представляется, что у него лицо Фреда, огромное, распухшее, красное.
— Я повидаться с Меланией. — Я слежу за лицом медсестры. Это имя явно ничего не говорит ей, и я добавляю: — Номер 2225.
Очевидно, в Крипте всех знают только по номерам, потому что медсестра явно понимает, о ком речь.
— Она вам не доставит никаких проблем, — произносит она тоном заговорщика, словно сообщает великую тайну. — Она тихая, как мышь. Ну, не всегда. Я помню ее первые несколько месяцев, так она кричала и кричала: «Мое место не здесь! Я не сумасшедшая!» — Медсестра смеется. — Конечно, все они так говорят. А потом начнешь слушать — а они тебе втирают про зеленых человечков и пауков.
— Так, значит, она сумасшедшая? — спрашиваю я.
— Ну, а с чего бы иначе она тут оказалась? — отвечает вопросом на вопрос Джен. Она явно не ждет ответа. Мы подходим к очередным двустворчатым дверям. На них висит табличка: «Отделение Б: психозы, неврозы, истерия».
— Пошли, подберем вам шлепанцы, — весело подводит итог медсестра и указывает направление.
За дверью скамья и небольшой деревянный шкаф с полками. На полках стоит несколько пар больничных шлепанцев с пластиковым покрытием. Мебель явно старая и смотрится странно посреди всей этой сверкающей белизны.
Оставляйте сумку и обувь здесь. Не волнуйтесь, их никто не возьмет. Преступники в других отделениях. — Джен снова смеется.
Я сажусь на скамейку и вожусь со шнурками. И чего я не надела боты или туфли? Мои пальцы движутся неуклюже.
— Так она кричала? — напоминаю я медсестре. — Ну, когда только поступила сюда.
Джен закатывает глаза.
