Конечно же, нужно быть осторожной и красть понемногу.
Я отправляюсь прямиком на Вайнневуд-роуд, туда, где я видела Грейс, играющую с куклой. Я снова схожу с велосипеда заблаговременно и проделываю большую часть пути пешком, старательно держась под прикрытием деревьев. Я прислушиваюсь: не раздадутся ли голоса? Последнее, чего мне хотелось бы, так это чтобы меня снова застала врасплох Уиллоу Маркс.
Лямки рюкзака больно впиваются в плечи, и кожа взмокла от пота. Рюкзак тяжелый. Я слышу, как в нем при каждом шаге булькает жидкость, и буквально молюсь, чтобы крышка старой стеклянной бутылки из- под молока — в гараже, удирая с украденным, я набрала в нее бензина — оказалась завинчена как следует.
В воздухе снова витает слабый запах дыма. Интересно, много ли тут обитаемых домов? Чьи еще семьи вынуждены ютиться здесь, еле-еле сводя концы с концами? Не представляю, как они выживают зимой. Неудивительно, что Дженни, Уиллоу и Грейс такие бледные и изможденные — чудо, что они еще живы!
Я думаю о словах Фреда: «Полагаю, они поймут, что свобода никого не может согреть».
И потому неповиновение медленно убьет их. Если у меня получится отыскать дом Тиддлов, я оставлю им украденную еду и бутылку бензина. Немного, конечно, но хоть что-то.
Стоит мне свернуть на Вайнневуд — всего в двух улицах от Брукс-стрит, — и я снова вижу Грейс. На этот раз она сидит на корточках на тротуаре перед потрепанным серым домом и бросает камушки в траву, словно пытается запустить их прыгать по воде.
Я набираю побольше воздуху в грудь и выхожу из- под деревьев. Грейс немедленно напрягается.
— Пожалуйста, не убегай, — негромко прошу я, потому что девочка, судя по ее виду, готова кинуться наутек. Я нерешительно делаю шаг, но Грейс тут же вскакивает на ноги, и я останавливаюсь. Не сводя взгляда с девочки, я снимаю рюкзак. — Ты, может, меня не помнишь, — говорю я, — но мы с Линой дружили. — На имени Лины у меня перехватывает горло, и мне приходится откашляться. — Я не сделаю тебе ничего плохого, правда-правда.
Я опускаю рюкзак на тротуар, он звякает, и девочка на миг переводит взгляд на него. Я считаю это обнадеживающим признаком и присаживаюсь, по-прежнему не сводя глаз с Грейс. Хоть бы она не убежала! Я медленно расстегиваю рюкзак.
Теперь девочка смотрит то на рюкзак, то на меня и немного расслабляется.
— Я тут кое-что тебе принесла, — говорю я, медленно запускаю руку в рюкзак и достаю украденное: пачку овсяных хлопьев, пакет манки, две коробки, с макаронами и с сыром, жестяные банки с супом, овощами и тунцом, пакет печенья. Я выкладываю все это рядочком на тротуар. Грейс порывисто делает шаг вперед, но тут же притормаживает.
Наконец, я достаю бутылку с бензином.
— Это тоже тебе, — говорю я. — Твоей семье.
Я замечаю какое-то движение в окне верхнего этажа и ощущаю укол тревоги. Но это лишь грязное полотенце, исполняющее роль шторы, колышется под ветром.
Внезапно Грейс кидается вперед и выхватывает у меня бутылку.
— Осторожно! — предупреждаю я. — Это бензин. Он очень опасен. Я думаю, он вам может пригодиться для разжигания огня, — запинаясь, договариваю я.
Грейс ничего не говорит. Она пытается собрать всю принесенную мною еду. Когда я присаживаюсь и пытаюсь помочь ей, она хватает пакет с печеньем и прижимает к груди.
— Успокойся, — говорю я. — Я просто хочу помочь.
Грейс фыркает, но позволяет мне собрать банки с овощами и супом для нее. Нас разделяет всего несколько дюймов: расстояние так мало, что я чувствую голодное дыхание девочки. Изо рта у нее скверно пахнет. Под ногтями грязь, колени в пятнах от травы. Я никогда прежде не находилась так близко к Грейс и теперь невольно ловлю себя на том, что всматриваюсь в ее лицо, выискивая сходство с Линой. У Грейс более острый нос, как у Дженни, но у нее большие карие глаза и темные волосы, как у Лины.
Что-то сжимается у меня внутри — странное ощущение, эхо из прошлого, чувство, которому пора бы уже уняться.
Никто не может этого знать, не может даже подозревать.
— Я могу дать тебе больше, — быстро говорю я Грейс, когда та встает с качающейся грудой пакетов и банок в руках, наряду с пластиковой бутылкой. — Я вернусь. Я не могу приносить сразу помногу. Она стоит и смотрит на меня глазами Лины. — Если тебя здесь не будет, я оставлю еду для тебя в каком-нибудь безопасном месте. Где-нибудь, где ее не... где она не пострадает. — Я в последний момент успеваю затормозить, чтобы не ляпнуть «где ее не украдут». — Ты знаешь какой-нибудь хороший тайник?
Девочка внезапно разворачивается и бежит вдоль серого дома, через небольшой участок буйной, высокой травы. Я не уверена, действительно ли она хочет, чтобы я шла за ней, но иду следом. Краска на доме облезает. Из окна второго этажа свисает половинка ставней и негромко постукивает на ветру.
Грейс ждет меня за домом, у большой деревянной двери в земле — видимо, она ведет в погреб. Девочка осторожно сгружает продукты в траву, потом хватает ржавую металлическую ручку и поднимает дверь.
Открывается зияющий темный провал и деревянная лесенка, ведущая в маленькое помещение с утоптанным земляным полом. Здесь пусто, если не считать нескольких кривых деревянных полок, на которых лежит фонарик, две бутылки с водой и несколько батареек.
— Отличное место, — говорю я. На мгновение на лице Грейс появляется улыбка.
Я помогаю ей спустить продукты в погреб и сложить на полках. Бутылку с бензином я ставлю у стены. Впрочем, пакет с печеньем девочка так и продолжает прижимать к груди — ни в какую не хочет с ним расставаться. В комнате скверно пахнет, словно изо рта у Грейс, только к этому запаху примешивается еще аромат земли. Когда мы выбираемся обратно на солнце, я радуюсь. Это утро оставило после себя тяжелое чувство, которое никак не хочет уходить.
— Я вернусь, — обещаю я Грейс.
Я уже почти заворачиваю за угол, когда девочка вдруг нарушает молчание.
— Я тебя помню, — произносит — почти что шепчет — она. Я в изумлении оборачиваюсь. Но Грейс уже мчится к деревьям и исчезает прежде, чем я успеваю что-либо сказать.
Лина
Зари сегодня две: сдвоенная дымчатая полоска на горизонте и у нас за спиной, за деревьями, где продолжает теплиться огонь. Облака и медленно текущий черный дым почти неотличимы друг от друга.
В темноте и суматохе мы не осознали, что не хватает двух членов группы — Пайка и Хенли. Дэни хотела вернуться и поискать их тела, но огонь этого не позволил. Мы не смогли даже сходить за консервными банками, которые не должны были сгореть, и скарбом, что мог уцелеть.
Вместо этого, как только небо посветлело, мы выступаем вперед.
Мы идем молча, напрямик, глядя под ноги. Нам нужно добраться до лагеря в Уотербери как можно скорее — никаких обходных путей, никаких привалов, никаких изучений руин старых городов, давно подчищенных от всего полезного. Над нами витает тревога.
