Я ощущаю вспышку гнева. Я подхватываю и раздуваю ее.
— Ну, уж извини! — парирую я. — Но если бы я не полезла в драку, твоя новая... твоя новая любимая девушка была бы сейчас мертва!
Мне так редко в жизни доводилось использовать это слово, что требуется доля секунды, чтобы вспомнить его.
— Она — не твоя забота, — ровным тоном произносит Алекс.
От его ответа, вместо того чтобы стать лучше, мне делается только хуже. Несмотря на все, что произошло этой ночью, этот дурацкий факт едва не заставляет меня разреветься: он не отрицает, что она — его любимая девушка!
Я кое-как справляюсь с тошнотворным привкусом во рту.
— Ну, так и я теперь не твоя забота, верно? И не указывай мне, что делать! — Я снова ухватываюсь за ниточку гнева. Теперь я следую за ней, перебирая руками, волоча себя вперед. — Какое тебе вообще до меня дело? Ты меня ненавидишь!
Алекс вперивает в меня взгляд.
— Ты что, действительно не понимаешь? — Голос его холоден.
Я скрещиваю руки на груди, пытаясь одолеть боль, загнать ее поглубже под гнев.
— Чего это я не понимаю?
— Забудь. — Алекс проводит рукой по волосам. — Я ничего не говорил.
— Лина!
Я оборачиваюсь. За ручьем из леса выныривают Тэк и Джулиан, и Джулиан мчится ко мне, вброд через ручей, кажется, даже не замечая его. Он пролетает мимо Алекса, хватает меня и отрывает от земли. Я всхлипываю, уткнувшись ему в грудь.
— Ты жива! — шепчет Джулиан. Он обнимает меня так крепко, что мне трудно дышать. Но я не возражаю. Я не хочу, чтобы он уходил. Пусть он никогда не уходит.
— Я так беспокоилась за тебя! — говорю я. Мой гнев на Алекса исчезает, а потребность выплакаться рвется на волю с новой силой.
Я не уверена, что Джулиан понимает меня. Его рубашка заглушает мой голос. Но он снова крепко обнимает меня, прежде чем поставить на землю. Он убирает волосы с моего лица.
— Когда вы с Тэком не вернулись... я подумала, что что-то случилось...
— Мы решили переночевать в лесу. — Вид у Джулиана виноватый, словно его отсутствие каким-то образом послужило причиной нападения. — Фонарик Тэка сломался, и, когда солнце село, стало совершенно ни черта не видать. Мы испугались, что заблудимся. Мы были, наверное, всего в полумиле отсюда. — Джулиан качает головой. — Когда мы услышали выстрелы, то пришли, как только смогли. — Он прижимается лбом к моему лбу и добавляет чуть тише: — Я так испугался...
— Со мной все в порядке, — говорю я. Я так и продолжаю обнимать его за талию. Он такой надежный, такой сильный. — Это были регуляторы — семь или восемь, а может, и больше. Но мы их одолели.
Джулиан нашаривает мою руку и сплетает свои пальцы с моими.
— Надо мне было остаться с тобой! — говорит он дрогнувшим голосом.
Я подношу его руку к своим губам. Эта простая вещь — что я могу невозбранно вот так вот поцеловать его — вдруг кажется мне настоящим чудом. Они пытались вытеснить нас отсюда, загнать обратно в прошлое. Но мы по-прежнему здесь.
И с каждым днем нас все больше.
— Пойдем, — говорю я. — Узнаем, как там остальные.
Алекс, должно быть, уже перешел ручей и присоединился к группе. У края воды Джулиан наклоняется и подхватывает меня под коленки, так что я оказываюсь у него на руках. Я обнимаю его за шею и кладу голову ему на грудь. Его сердце бьется ровно, успокаивающе. Джулиан переходит ручей вброд и ставит меня на землю.
— Очень мило с вашей стороны присоединиться к нам, — говорит Рэйвен Тэку, когда мы с Джулианом вступаем в круг. Но я слышу в ее голосе облегчение. Несмотря на то, что Рэйвен с Тэком часто ругаются, их невозможно представить поодиночке. Они словно два дерева, обвившиеся одно вокруг другого — одновременно и сдавливают друг дружку, и поддерживают.
— И что мы теперь будем делать? — спрашивает Ла. Она сейчас выглядит как смутный силуэт в темноте. У большинства, стоящих в кругу, лица похожи на темные овалы, лишь кое-где пятнышки лунного света выхватывают из тьмы отдельные черты, части тела и снаряжения.
— Мы идем в Уотербери, как и планировали, — решительно заявляет Рэйвен.
— С чем? — интересуется Дэни. — У нас ничего нет. Ни еды. Ни теплых вещей. Ничего.
— Могло быть и хуже, — отзывается Рэйвен. — Мы ведь живы, верно? И до места уже наверняка осталось недалеко.
— Недалеко, — подает голос Тэк. — Мы с Джулианом нашли шоссе. До него полдня пути. Мы взяли слишком далеко к северу, как и говорил Пайк.
— Ну что ж, тогда, пожалуй, мы можем простить его за то, что нас чуть не убили.
Пайк впервые в жизни не находит что сказать.
Рэйвен театрально вздыхает.
— Ну ладно, признаю. Я ошибалась. Ты это хочешь услышать?
И снова ответа нет.
— Пайк! — нерешительно зовет Дэни в наступившей тишине.
Снова молчание. Я содрогаюсь. Джулиан обнимает меня, и я прижимаюсь к нему.
— Мы зажжем небольшой костер, — негромко произносит Рэйвен. — Если он заблудился, так ему легче будет нас найти.
Это ее дар нам. Она знает — как знаем все мы в глубине души, — что Пайк погиб.
Хана
Господи, прости меня, ибо я согрешила. Очисти меня от страстей, от болезненного стремления валяться и грязи с собаками, ибо только чистые наследуют царствие небесное.
Людям не положено изменяться. В этом вся красота создания пар: людей можно сводить вместе, их интересы пересекаются, их различия доводятся до минимума.
Вот что обещает нам исцеление.
Но это ложь.
Фред вовсе не Фред — по крайней мере не тот Фред, которым я его считала. А я не та Хана, какой мне полагается быть, — не та Хана, которой, как все мне говорили, я стану после исцеления.
Осознание этого приносит с собой почти физическое разочарование — но и облегчение.
Наутро после инаугурации Фреда я встаю и принимаю душ, чувствуя себя бодро и энергично. Я остро ощущаю яркость света, доносящийся снизу сигнал кофемашины и гулкое буханье одежды о стенки барабана стиральной машинки. Электроэнергия повсюду. Мы пульсируем в ее ритме.
Мистер Рот снова пришел смотреть новости. Если он будет вести себя хорошо, возможно, Министерство энергии вернет ему его электричество, и тогда мне не придется созерцать мистера Рота каждое утро. Надо будет поговорить с Фредом об этом.
Эта идея смешит меня.
— С утром, Хана, — говорит мистер Рот, не отрывая взгляда от телевизора.
— Доброе утро, мистер Рот, — весело отзываюсь я и прохожу в кладовую. Я пробегаю взглядом по набитым полкам, провожу рукой по коробкам с овсяными хлопьями и рисом, по одинаковым банкам с арахисовым маслом, по полудюжине банок с джемом.
