Но Джулиан спокойно продолжает:
— Группой мы движемся медленнее. Если мы пойдем в неправильном направлении, то зря потеряем время и силы. — На мгновение я вижу проступившего из глубины прежнего Джулиана, Джулиана конференций и плакатов, уверенного в себе молодого лидера АБД. — Я бы предложил, чтобы два человека пошли на север...
— Почему это на север? — гневно перебивает его Рэйвен.
Джулиан не притормаживает ни на секунду.
— Или на юг — без разницы. Пройдут вперед на полдня пути, поищут шоссе. Если его там не окажется, отправятся в другом направлении. По крайней мере, у нас появится более точное представление о местности. Мы поможем группе сориентироваться.
— Мы? — переспрашивает Рэйвен.
Джулиан смотрит на нее.
— Я хочу в этом участвовать, — произносит он.
— Это небезопасно! — взрываюсь я, вставая. — Здесь бродят стервятники — а может, и регуляторы тоже! Нам нужно держаться вместе или мы превратимся в легкую добычу!
— Она права, — говорит Рэйвен, поворачиваясь обратно к Джулиану. — Это небезопасно.
— Я уже имел дело со стервятниками, — возражает Джулиан.
— И чуть не умер! — парирую я.
Джулиан улыбается.
— Но ведь не умер же!
— Я пойду с ним. — Тэк сплевывает наземь комок табака и вытирает рот тыльной стороной ладони. Я сверлю его свирепым взглядом. Тэк не обращает на меня внимания. Он совершенно не скрывает своего мнения, заключающегося в том, что спасение Джулиана было ошибкой с моей стороны и что не следовало оставлять его с нами. — Стрелять из ружья умеешь?
— Нет! — отвечаю вместо Джулиана я. — Не умеет!
Теперь все смотрят на меня, но мне на это плевать.
Я не знаю, что Джулиан пытается этим доказать, но мне его затея не нравится.
— Я управлюсь с ружьем, — непринужденно лжет Джулиан.
Тэк кивает.
— Тогда ладно. — Он извлекает из кисета, который носит на шее, новую порцию табака и сует в рот. — Я немного разгружу рюкзак. Выходим через полчаса.
— Ладно! — Рэйвен поднимает руки, показывая, что сдается. — Эй, мы становимся лагерем здесь!
Все дружно сбрасывают рюкзаки и принимаются вытряхивать из них вещи, словно неведомое животное сбрасывает шкуру. Я хватаю Джулиана за руку и тащу подальше от группы.
— Что все это значит? — Я стараюсь не повышать голоса. Я вижу, что Алекс наблюдает за нами. Похоже, происходящее его забавляет. Жаль, что нечем в него швырнуть.
Джулиан засовывает руки в карманы.
— Ты о чем?
— Не строй из себя дурака! — возмущаюсь я. — Зачем ты вызвался идти в разведку? Это не шутка, Джулиан! Война в разгаре!
— Я и не думаю, что это шутка. — Его спокойствие просто-таки бесит. — Я лучше, чем кто-либо, знаю, на что способна та сторона, — ты не забыла?
Я прикусываю губу и отвожу взгляд. Он прав. Если кому-то и известно что-либо о тактике зомби, так это Джулиану Файнмену.
— Ты все еще не знаешь Диких земель, — все-таки продолжаю стоять на своем я. — И Тэк тебя не защитит. Если на тебя нападут — если что-то случится, и будет стоять вопрос: ты или все остальные, — он тебя бросит. Он не станет подвергать группу опасности.
— Лина, — Джулиан кладет руки мне на плечи и заставляет посмотреть на него, — ничего не случится, о'кей?
— Ты этого не знаешь! — Я понимаю, что реагирую чрезмерно бурно, но ничего не могу с собой поделать. У меня почему-то такое ощущение, будто я плачу. Я думаю о внешнем спокойствии Джулиана, произносящего «Лина, я люблю тебя», о том, как его грудь размеренно поднимается и опускается рядом со мной, когда мы спим.
«Я люблю тебя, Джулиан». Но эти слова так и не звучат.
— Мне не доверяют, — говорит Джулиан. Я открываю рот, чтобы возразить, но он меня перебивает: — Не пытайся отрицать этого. Ты знаешь правду.
Я не спорю.
— Ну так и что? Ты захотел зарекомендовать себя?
Джулиан вздыхает и потирает бока.
— Я решил быть здесь, Лина. Быть рядом с тобой. Теперь я должен заслужить право находиться здесь. Дело не в том, что нужно зарекомендовать себя. Но, как ты сказала, идет война. Я не хочу отсиживаться в стороне. — Он наклоняется и целует меня в лоб. Он все еще колеблется долю мгновения, прежде чем поцеловать меня, как будто ему приходится каждый раз избавляться от прежнего страха, боязни прикосновений, боязни заразиться. — Почему ты так беспокоишься? Ничего не случится.
«Я боюсь, — хочу сказать я. — У меня дурные предчувствия. Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты уходил». Но слова вновь оказываются, будто запертыми в ловушке, погребенными под грузом прежних страхов и прежних жизней, как окаменелости в слоях почвы.
— Мы вернемся через несколько часов, — заверяет меня Джулиан и на миг касается моего подбородка. — Вот увидишь.
Но они не возвращаются к обеду и не возвращаются к тому времени, когда мы тушим костер на ночь, засыпая его землей. Это стало необходимостью, и хотя мы можем замерзнуть, а Джулиану с Тэком будет без него трудно отыскать нас, Рэйвен настаивает на том чтобы костер погасили.
Я вызываюсь подежурить. Все равно я не усну - слишком уж нервничаю. Рэйвен выдает мне еще одну куртку из нашего запаса одежды. По ночам все еще здорово холодно.
В нескольких футах от лагеря находится небольшое возвышение и на нем — старая бетонная стена; на ней все еще виднеются остатки граффити. Эта стена защищает меня от ветра. Я прижимаюсь спиной к камню. В руках у меня кружка с горячей водой: Рэйвен вскипятила ее для меня, чтобы можно было погреть пальцы. Перчатки я не то потеряла где-то между нью-йоркским хоумстидом и этим местом, не то их украли, и теперь мне приходится обходиться без них.
Встает луна и окутывает лагерь — спящие фигуры, купола палаток, самодельные укрытия — белым сиянием. В отдалении над деревьями возвышается уцелевшая водонапорная башня, напоминающая стальное насекомое на длинных и тонких ногах. Небо чистое, ни единого облачка, и тысячи звезд выплыли из темноты. Из леса доносится совиное уханье, глухое и мрачное. Даже с этого небольшого расстояния лагерь выглядит мирным, окутанным белой дымкой, окруженным руинами старых домов: крыши обрушены, детский игровой комплекс перевёрнут, пластиковая горка до сих пор торчит из грязи.
Через два часа я уже зеваю так, что челюсть болит, и кажется, будто меня, как чучело, набили мокрым песком. Я прислоняюсь затылком к стене, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми. Звезды над головой начинают сливаться воедино... они превращаются в лучи света — в солнечные лучи, — из этого солнечного сияния выходит Хана с листьями в волосах и говорит: «Правда, классная шутка? Я никогда и не собиралась исцеляться, ты же знаешь...» Она неотрывно смотрит на меня, и, когда она делает шаг вперед, я замечаю, что она вот-вот поставит ногу в ловушку. Я пытаюсь предупредить ее, но...
