«Это конец, — злорадно подумал Военег. — Ну, ничего, вы меня так просто не возьмете…»
Он выбрал ближайший вражеский корабль и собрался было уже бросить «Ластивку» в таранную атаку, когда по каналу внешней связи пришло сообщение:
— Коч, позывной «Ластивка»! Вас вызывает стяжник Ставр! Прием?! Слышали вашу проблему. Готовы принять на борт! Прием?!
Сигнал исходил от отступающей боевой ладьи, которая еще совсем недавно обороняла флагман Второй армии.
Не раздумывая, Военег направился ей навстречу. «Ластивка» вошла в гостевой шлюз. В это время боевая ладья стяжника Ставра не прекращала движения. Посадив коч на палубу, Военег включил разгерметизацию салона и стал выбираться из кабины. Его всего трясло, словно в лихорадке. Шлюз закрывался, отрезая его от бескрайнего, ослепительно прекрасного и в то же время такого убийственного Пространства. А со всех сторон к нему спешили механики и медики, готовые оказать необходимую помощь.
«И все-таки солнце за нас!» — подумал Военег.
* * *
Воевода Святослав Хлудовский неподвижно восседал в командирском кресле и неотрывно смотрел на следящие экраны. Изредка он отдавал короткие, рубленые приказы, корректируя работу слаженных корабельных команд, только и это не помогало. По всему было видно, что этот бой княжество проиграло. Что бы они ни делали, какой бы тактики ни придерживались, самураи одержат верх. Их чудо-оружие, неизвестной технологии вирусное облако, лишило белградцев возможности сопротивляться. И как ни крути, сражение проиграл он — воевода Хлудовский. Кто будет слушать его сказки про новое оружие ворога? Кому нужны его оправдания? Победителей не судят, а пораженцев не прощают. Чудо-оружие — будь оно проклято! Куда смотрят боги?!
И откуда оно взялось на его голову? Ведь еще недавно гремели бои в этом секторе и страшилища ничего такого не применяли. Вот же додумались, греховное отродье. И все на его голову. Что ж, сам, старый дурак, виноват, ты хотел войны. Нате, получите и распишитесь. Подвигов и вечной славы захотелось. Будет тебе теперь вечная слава. Уж теперь точно его никто не забудет, а этот бой будут изучать в учебниках по стратегии и тактике во флотских училищах. Какой позор!
Воевода сейчас был похож на черный могильный камень. Он наблюдал за гибелью своей армии, и ни один мускул не дрогнул на его лице. И врагу не пожелаешь пережить такое. Сотни тысяч людей, родных, братьев по оружию, гибли у него на глазах, и он бессилен был чем-либо помочь им.
О полном разгроме Второй армии надо было доложить в Воинский приказ, но Святослав Хлудовский не мог этого сделать. Вот уже битый час дальняя связь не работала. Он приказал связистам непрерывно повторять вызов, но не верил, что у них что-то получится. Скорее всего, проклятущие Змеи успешно глушили все попытки дальней связи. Но воевода должен был предупредить Воинский приказ о разгроме армии, а главное — сообщить о новом чудо-оружии самураев.
Воевода вызвал командира одной из легких боевых ладей охранения. Им оказался стяжник Ставр. Воевода распорядился на полных спешить к княжеству и сообщить обо всем, что они видели здесь, в секторе, а главное — не забыть о вирусных облаках. Ставр принял приказ воеводы, обещал исполнить, хотя по голосу было слышно, что отступление пришлось ему не по душе.
Теперь Святослав Хлудовский наблюдал за удаляющейся ладьей, понимая, что это конец. Осталось жить совсем чуть-чуть. Стало быть, надо подороже продать свою жизнь.
Черный могильный камень пришел в движение. Воевода поднялся из кресла и рявкнул по каналу внешней связи:
— Внимание, братья! Полный вперед. Все орудия к бою! За отцов и дедов! За княжество — огонь!
Глава шестая
Потери
Нет горше той утраты, которую нельзя оплакать…
Белградская поговорка
С утра небо заволокли серые непролазные тучи, и зарядил густой холодный дождь. Казалось, сами боги оплакивают безвременную кончину князя…
Воевода Зорян Кнут стоял возле стрельчатого окна княжеского терема и взирал на мостовую, где еще несколько часов назад кипело сражение и падали мертвые тела соратников. Сейчас ничто не говорило о разыгравшейся нынешней ночью трагедии. Разве что многочисленные дружинники, затянутые в боевые доспехи, при оружии, патрулировавшие территорию детинца, да черное пепелище, бывшее некогда баней, в которой не раз доводилось воеводе париться в компании князя и ближних.
Воспоминания захлестнули Зоряна, и он крепко стиснул зубы, чтобы не пустить слезу. С Ярославом они вместе выросли. Отец Зоряна, воевода Яробор Кнут, возглавлял личную охрану прежнего князя Мстислава Всеволодовича. И отроком Зорян дневал и ночевал на территории детинца. Немудрено, что, встретившись, мальчишки очень быстро сдружились, так что потом от их колобродов порой гудел весь детинец. Если бы не высокое положение отцов, то уж давно бы бабки с пестунами вооружились бы розгами да отхлестали бы озорников, чтобы потом неповадно было. Вон, даже баню в свое время чуть было не спалили, а вот поди же, почитай тридцать с лишком лет потом простояла, чтобы принять свою судьбу от вражеского лихоимства. Друзья выросли и встали плечом к плечу во главе княжества. Теперь же что-то оборвалось в душе… там словно пропасть, черная пустота. Этой ночью он не князя потерял, а друга близкого, частицу своего детства, и смириться с этим было очень не просто. Кто-то обязательно за это ответит. Кнут поклялся, что не успокоится, пока не найдет всех виновных и не перебьет, как бешеных собак.
В дверь настойчиво постучались и, не дожидаясь разрешения, в княжеский приемный покой вошел Ждан ур-Зор, по-военному чеканя шаг. Не доходя до воеводы, он остановился, вытянулся в струнку и застыл, ожидая, когда воевода почтит его своим вниманием.
— Докладывай, — приказал Кнут, не оборачиваясь.
Ждан прокашлялся и заговорил:
— По вашему распоряжению в детинец прибыли дознаватели из Тайного приказа. Мы заняли комнаты первого этажа и сейчас ведутся пристальные допросы всех уцелевших дружинников-рынд, несших караул этой ночью. В допросах участвуют штатные ведуны. В усиление им мы запросили у Совета еще и волхвов. Вскоре они должны прибыть.
— Как уроды пробрались в детинец? — ошпарил вопросом воевода.
— Мы пытаемся выяснить этот вопрос. На данный момент это задача номер один. Но пока ясности нет. Думается мне, что без крысы в тереме не обошлось. Почитай не в скорняцкую лавку тати забрались, а к самому князю в покои, да еще так удачно…
Кнут резко обернулся и сверкнул глазами. От этого взгляда тут же хотелось стать очень маленьким и спрятаться куда-нибудь в самую глухую дыру, чтобы никто никогда не нашел. Уж очень свиреп был воевода Зорян Кнут.
— Удачно, говоришь, — тихо произнес он, но уж лучше бы орал. От этого шепота кровь в жилах в студень превращалась. — Ты понимаешь, что говоришь-то, собака ты бешеная. Нашего князя убили! Вороги под самым носом шмыгают да творят бесчинства, а ты говоришь, что они удачно?! Да я тебя вместе со всеми нерадивцами в дальнем остроге сгною. Ты у меня вместо теплого места в приказе на передовую отправишься. Там свою глупость кровью искупать будешь.
