— Не буду от вас скрывать, дорогой доктор, я предлагал
господину капитану наплевать на казну, и забрать весь куш себе. Однако мсье
Дезэссар — честный человек и верный подданный его величества короля Людовика.
— Я хочу дожить свой век не беглым разбойником, который
скитается по морям, а почтенным членом общества, у себя дома, в кругу семьи. —
Капитан покосился на зеркало, перед которым они с Летицией учились изящным
телодвижениям. — К тому же за столь весомый вклад в казну его величество обычно
награждает дворянской грамотой. Я стану благородным господином Дэз Эссаром!
— Капитан, вы бы лучше сказали доктору, какова будет его
доля, — прервал Гарри мечтания будущего дворянина. — Разве вы не видите, как
хмуро он на нас смотрит.
— Вы останетесь довольны. — Дезэссар сделал величественный
жест. — Во-первых, я верну все деньги, которые вы потратили на снаряжение
судна. Во-вторых, как лекарю вам положен пай, равный трём матросским долям.
Летиция по-прежнему молчала, и Логан истолковал это
по-своему:
— Он хочет знать, в какую это выльется сумму. Извольте, я
расскажу. Жители города Сан-Диего заплатили Джереми Пратту выкуп за три дворца,
сорок богатых домов, двести пятьдесят средних и тысячу триста скромных.
Прибавьте к этому компенсацию за сохранность собора и одиннадцати церквей. Плюс
портовые склады, пригородные поместья и прочую недвижимость. Всего, по счёту
писцов британского адмиралтейства, добыча золотом, серебром и драгоценными
камнями равнялась 250 тысячам испанских дублонов, именуемых во Франции
«четвертными пистолями».
— Это десять миллионов ливров! — подхватил Дезэссар. —
Только вообразите! Мы с Логаном получим по одной шестой. Доля простого матроса
составит тридцать с лишним тысяч! А ваша почти сто. Ну как, вы довольны?
Я покосился на Летицию. Её молчание меня озадачивало.
— Вы ошарашены, — констатировал капитан. — Ещё бы! Только
пообещайте, что будете держать язык за зубами. Я хочу полюбоваться на
физиономии моих ребят, когда я сообщу им эту новость.
— Хорошо. Я никому не скажу.
Девочка повернулась и вышла из кают-компании.
«Что у тебя на уме? Что? Что? Что?» — спросил я.
Она рассеянно погладила меня по спине.
* * *
Фрегат уже вышел в открытое море и резво бежал к горизонту,
покачиваясь на крутой волне. На вантах и реях остались с полдюжины марсовых,
выполнявших приказы лейтенанта Гоша. Остальные матросы сгрудились вокруг
деревянной клетки, разглядывая рабынь. Неукротимая Марта совсем осипла от
брани. Она всё так же крыла слушателей и грозила им костлявыми кулаками, но её
слова перекрывал шум ветра.
Летиция встала за спинами мужчин и с непонятным мне
интересом стала наблюдать эту малоприятную сцену. Моряки переговаривались,
обсуждая стати ??ленниц. Многие, если не все, в порту наведались в публичный дом
и утолили телесный голод, поэтому дискуссия носила не плотоядный, а
умозрительный характер, будто ценители ваяния разглядывают выставку скульптур.
За главных знатоков считались боцман Выдра и плотник Хорёк.
— Такие злюки бывают очень страстными, — говорил Выдра,
показывая на ярящуюся Марту. — Что тоща, это даже неплохо. Когда на женщине
много мяса, в ней мало жару, а подвижности и того меньше.
Хорёк с этой точки зрения соглашался, но ему больше было по
нраву «чёрное дерево»: негритянки-де нежней и благодарней. Я прямо-таки
заслушался, когда он, проявив недюжинные способности к поэтической аллегории,
принялся описывать молодым матросам науку обращения с женщиной. Сначала, мол,
по ней нужно пройтись «топориком», чтобы придать «полешку» нужную форму. Потом
проехаться «фуганком», убирая сучки и заусенцы. Наконец, продрать «наждачком» —
и баба станет вся гладкая, покорная, хоть лаком покрывай. Каждую метафору
плотник объяснял при помощи жестов, чтоб у публики не осталось сомнений, что он
имеет в виду.
Увлёкшись, лектор подошёл к клетке слишком близко и сделал
неосторожный жест — показал рукой на Бубу (или Муму?), которая понравилась ему
рельефным контуром «кормы». Марта воспользовалась этой оплошностью, просунула
лицо меж брусьев и вцепилась поэту зубами в палец.
Поднялся крик. Громче всех орал укушенный, остальные шумели,
пытаясь ему помочь. Мегера держала палец мёртвой хваткой, по её губам стекала
кровь.
— Доктор! Эта акула прокусила мне палец до кости! Помогите!
— жалобно воззвал к нам плотник, когда его наконец оттащили.
— Промой рану ромом, замотай тряпкой и никогда больше не
оскорбляй женщин, — отрезала Летиция, после чего повернулась и двинулась назад,
в сторону кают-компании.
Я поймал озадаченный взгляд, которым мою питомицу проводила
бешеная Марта.
— Катись в задницу, красавчик! Мне не нужны заступники! —
прохрипела она, но без всегдашней злобы.
«Ты куда, куда, куда?» — допытывался я, едва удерживаясь на
плече — так быстро шагала девочка.
— Надоела, отстань!
Она сбросила меня, но я не отставал и прошмыгнул в каюту,
едва Летиция открыла дверь.
Внутри был один Дезэссар, склонившийся над картой.
— Что ещё? — недовольно молвил он.
— Я хочу покинуть ваш корабль. Мне ничего не нужно. Ни
компенсации, ни доли сокровища — можете взять её себе. Дайте ялик, я вернусь в
Форт-Рояль.
Капитан изучающе уставился на неё. Его редкие брови
сдвинулись.
— Я похож на болвана? Вы решили рассказать про Сент-Мориц
губернатору. Рассчитываете получить от него больше?
— Ничего подобного. Просто мне с вами не по пути. Чтоб вам
было спокойнее, можете подождать, пока «Ласточка» отойдёт от Мартиники
подальше. Пусть баркас спустят на воду к полуночи.
Брови капитана вернулись в исходное положение, на губах
появилась улыбка. Должно быть, он посчитал, сколько денег ему достанется за
паршивый баркас (на «Ласточке» ещё оставались ялик и большая шлюпка).
— Глупо. Но дело ваше. Напишите вот на этой бумажке, что
отказываетесь от своей доли в пользу капитана Дезэссара. А также, что не будете
иметь ко мне претензий из-за невыполнения условий контракта.
Летиция без колебаний выполнила его требование.
Всё это мне очень не нравилось. Что она задумала?
Глава 18
Ненастоящая женщина
Скоро я это узнал.
— Отче, благословите на преступление, — сказала девочка
монаху, вернувшись в каюту.
