Вскоре, сверившись с картой, Маркиз свернул на боковую дорогу.
Какое-то время она была покрыта растрескавшимся асфальтом, затем, после большой
деревни с забавным названием Малые Колпаки, превратилась в грунтовку.
Дорога становилась все хуже и хуже, машину подбрасывало на
ухабах и рытвинах. Леня оглядывался по сторонам. Наконец миновали табличку с
надписью «Разлукино».
– Вы чувствуете волнение, Михаил? Мы подъезжаем к вашей,
можно сказать, малой родине!
– Да я здесь ни разу в жизни не был! Какое может быть
волнение?
Дорога плавно перешла в деревенскую улицу. Возле покосившегося
забора сидела бабка в новеньком синем ватнике, с кривой палкой, зажатой между
колен. Возле нее паслась пегая коза.
Маркиз затормозил, опустил окно и окликнул старуху:
– Бабушка, вы ведь здесь наверняка все знаете? Каждый, так
сказать, камень?
– Ась? – переспросила старуха, приложив руку к
уху. – Картошки купить хочешь?
– Да нет, спасибо! Мой друг – художник, так вот мы хотели
спросить…
– Картошки нету, а вот молочка козьего могу нацедить… у
Машки моей хорошее молочко, жирное!
– С ней мы не договоримся, – со вздохом проговорил
Михаил.
– Да, пожалуй, вы правы… и вообще из окна автомобиля в нашей
глубинке ничего не узнаешь! Нужно быть ближе к народу!
Маркиз остановил машину, заглушил мотор и выбрался на
деревенскую улицу. Михаил последовал за ним. Лола наотрез отказалась, заявив,
что Пу И боится деревенских собак.
Деревня, когда-то большая и богатая, явно пришла в упадок.
Некоторые дома стояли с заколоченными окнами, от других и вовсе остались одни
фундаменты. Улица была безлюдной, только пестрые куры рылись в дорожной пыли.
Наконец навстречу спутникам попался невысокого роста тщедушный мужичок в
большой кепке и огромных не по размеру кирзовых сапогах. Рядом с ним трусила
пестрая собачонка неопределенной породы.
– Уважаемый! – окликнул Маркиз местного жителя. –
Можно вас отвлечь на пару вопросов?
– Это смотря какие будут вопросы. – Мужичок остановился
и исподлобья уставился на чужаков. – Может, вы какие государственные
секреты разузнать хотите? Может, вы, к примеру, шпиены?
– Нет, дяденька, мы не шпионы! – честно признался
Леня. – Мы краеведы, изучаем историю нашего древнего края.
– А документ у вас на этот счет имеется? – не сдавался
бдительный мужичок. – И мандат на ведение разговоров? Я с любыми-всякими
разговоры разговаривать не стану!
Собачонка уселась возле ног хозяина, задрала морду и пару
раз тявкнула в знак одобрения.
– Документ у нас имеется. – Маркиз сунул под нос
бдительному крестьянину одно из своих многочисленных удостоверений.
– Хороший документ, добротный, – одобрил
мужичок. – На совесть сработан. Тогда спрашивайте, я не возражаю!
– Мы, дяденька, старый дуб разыскиваем, – сообщил ему
Леня, который взял на себя переговоры с местным населением. – Говорят, у
вас здесь, возле Разлукина, есть дуб, Петром Первым посаженный…
– Ничего такого не слышал. – Мужичок поджал
губы. – Никаких дубов у нас не водится. Спокон веку про дубы не слыхали!
Вот вязы, к примеру, есть, один прямо возле моего дома, и липы имеются, а так
все больше елки да березы…
– Не слушайте его, дяденька! – раздался вдруг из-за
забора детский голосок. – Макарыч – он балабол!
– Это кто балабол? – возмутился мужичок в кепке. –
Это что ты говоришь, соплячка мелкая, про уважаемого человека?
– Вот и есть настоящий балабол! Сам не знает, чего говорит!
И вообще, он в нашу деревню недавно переселился. Вы деду моего спросите, он тут
со старого времени живет, все знает!
Из-за забора выглядывала девчушка лет восьми с голубыми, как
незабудки, глазами и крысиными хвостиками косичек.
– А где же твой дедушка, прелестное дитя? –
поинтересовался Маркиз.
– А он вон там, возле Шаманихи! – Девочка указала в
дальний конец деревни. – Там автолавка стоит, так он за водкой отправился.
Спросите деда Калину. Только вы поспешите, а то он, если выпьет, так уж ничего
вам не расскажет!
Маркиз поблагодарил девочку и под неодобрительным взглядом
Макарыча и его собачонки направился со своим спутником в указанном направлении.
Вскоре они увидели потрепанный фургончик автолавки. Возле
него кучковалась, по-видимому, большая часть разлукинского населения. В фургоне
копошилась дородная тетка, отпускавшая сельским жителям хлеб, крупы, спиртное и
прочие товары первой необходимости.
– Здравствуйте, уважаемые! – обратился Маркиз к
присутствующим. – Кто из вас, извиняюсь, будет дед Калина?
– Ну я, допустим! – обернулся на голос крупный сутулый
старик с торчащими вперед редкими зубами. – А какой у тебя, хлопчик, ко
мне интерес?
– Исторический, – ответил Маркиз. – Мы имеем
достоверные сведения, что вы в здешних местах все бугорки-буераки досконально
знаете, с каждым деревом близко знакомы. А мы с коллегой занимаемся историей
здешнего края, так вот не знаете ли, где тут дуб, который лично царь Петр
посадил?
Дед Калина приглядывался к незнакомцам, почесывая затылок
крупной корявой пятерней.
– Спросили мы тут одного такого, с собачкой, –
продолжал Маркиз, – но он нам сказал, что в здешних местах никаких дубов в
помине не имеется…
– Это вы небось Макарыча спрашивали, – проговорил
наконец старик. – А его зачем спрашивать? Макарыч – он известный балабол…
и чего он может знать, когда совсем недавно в Разлукино переселился?
– Калина, ты чего брать-то будешь? – окликнула старика
хозяйка автолавки.
– Как – чего? – отмахнулся дед Калина. – Будто не
знаешь чего! Две поллитры, тушенки три банки, соли да сахару… клади в авоську
мою, я щас с beginitжирналистамиendit договорю! – Он повернулся к Маркизу
и продолжил: – Оно и верно, сейчас-то у нас дубов, почитай, не осталось, а
раньше-то были. Тот, что царь Петр посадил, недавно только молнией сожгло… еще
и тридцати годков тому не прошло. Пень-то от него остался, стоит…
– А где же он, этот пень? – не отступал Маркиз.
– А вот деревню-то проедешь, мил человек, справа от тебя
выгон будет, потом сарай Николкин, за ним мостик, потом горушка, а за той
горушкой направо повернете, там поляна, и посреди той поляны и стоял дуб…
Маркиз поблагодарил старика и отправился обратно к машине.
Миновав околицу деревни, им пришлось еще сбросить скорость:
от дороги осталось одно воспоминание. Машина то и дело подпрыгивала и норовила
заглохнуть.
– Интересно, если это они считают дорогой, то как мы поедем
по бездорожью? – проговорила Лола, в очередной раз ударившись головой о
потолок салона. – Я, конечно, готова терпеть любые лишения, но вот Пу И,
боюсь, больше не выдержит!
