С тех пор прошло шестьдесят лет, но Иван Францевич хорошо
помнил уроки своего первого учителя. Сейчас он был, наверное, самым умелым и
авторитетным ювелиром города.
– Итак, Леня, с чем вы ко мне пожаловали?
– Что вам говорит такая фамилия – Остужев? – спросил
Маркиз.
– Остужев? – задумчиво повторил ювелир, протирая
кусочком замши очки в золотой оправе. – Какой именно Остужев?
– Михаил Евграфович, – уточнил Леня.
– Большой мастер, известный ювелир, – уважительно
произнес Иван Францевич. – Не нынешним чета. И сам делал прекрасные вещи,
и мастера у него были первоклассные. Изумрудный фермуар его работы, сделанный
по заказу князя Голицына, достоин занимать место в Музее ювелирного искусства…
– Ваша похвала для ювелира, даже покойного, – это
дорогого стоит! – проговорил Леня. – А что еще вы можете о нем
рассказать?
– А что именно вы хотите услышать? И почему вас так
заинтересовал петербургский ювелир девятнадцатого века?
– Прошлое часто отзывается в настоящем… – протянул
Леня. – А не связаны ли с этим Остужевым какие-нибудь легенды? В вашем
ювелирном мире…
– Он сам был человек-легенда, – отозвался Иван
Францевич. – Но вот связанные с ним истории…
Он взял со стола старинный медный колокольчик, позвонил в
него. Звук был негромкий, дребезжащий, однако в ту же секунду на пороге
кабинета беззвучно появился Парфеныч, на этот раз без Шторма: старик знал, что
в этот колокольчик хозяин звонит не в экстренных случаях, а когда хочет о
чем-то попросить.
– Парфеныч, не в службу, а в дружбу! – проговорил Иван
Францевич своим мягким, как будто извиняющимся голосом. – Принеси нам
чайку… ну того, ты знаешь…
– Бурду вашу? – насмешливо переспросил Парфеныч.
– Вот-вот! – поддержал хозяин. – Ту самую!
Через минуту Парфеныч снова появился в кабинете с подносом,
на котором стояли две чашки тончайшего китайского фарфора и заварной чайник.
– Это разве ж чай? – ворчал старик, разливая в чашки
бледный зеленоватый настой. – Чай, он должен цвет давать… хороший чай
раньше был, со слоном! Вот тот нальешь, так видно, что настоящая заварка! Чуть
что не черный! Ложки не видать! А этот… как будто веник заварили!
– Строг ты, Парфеныч! – усмехнулся Иван Францевич,
пригубив чай. – Хороший чай, жасминовый! Попробуй как-нибудь…
– И не предлагайте! – поморщился телохранитель. –
Мне такая бурда и даром не нужна!
Дверь кабинета закрылась за Парфенычем.
Леня отпил ароматный напиток и хотел напомнить хозяину свой
вопрос, но тот начал первым, как будто и не прерывал разговора:
– Легенды, говорите? В ювелирном мире много разных легенд.
Легендарные камни… клады… вот и про остужевский клад ходили разговоры…
понимаете, Леня, ювелирный дом Остужева был одним из богатейших в городе, а
значит – и в стране, и вдруг, в шестнадцатом году, когда умер сам Михаил
Евграфович, вся его богатейшая коллекция драгоценных камней и ювелирных изделий
бесследно исчезла. Как сквозь землю провалилась.
– То есть что – украдена? – переспросил Маркиз.
– В том-то и дело, что нет! – Иван Францевич поставил
чашку на поднос. – Если бы произошла такая огромная кража, об этом трубили
бы все газеты Российской империи! Но никто об этом даже не обмолвился… Кроме
того, как вы понимаете, драгоценности Остужевых были застрахованы, в том числе
на случай кражи. Но наследники Михаила Евграфовича не обратились в страховую
компанию.
– Может быть, старый ювелир почувствовал приближающиеся
беспорядки и вовремя вывез свои сокровища за границу?
– Насчет его предчувствий – я с вами совершенно
согласен, – кивнул Иван Францевич. – Однако вывезти такие ценности из
воюющей страны было чрезвычайно сложно. А самое главное – в этом случае они
непременно появились бы где-нибудь в Европе. Или в Америке. Вы понимаете, Леня,
в его коллекции действительно были уникальные, буквально легендарные
драгоценности, и если бы они ??опали за границу, это рано или поздно стало бы
известно. Они обязательно всплыли бы на ювелирном рынке. Скорее всего в
Амстердаме.
– Так что, вы считаете – Остужев перед смертью где-то
спрятал свои сокровища?
– Конечно, это звучит чересчур романтично, – поморщился
Иван Францевич. – Но боюсь, что это очень похоже на правду. Думаю, что он
действительно предвидел наступление смутного времени, но считал, что оно придет
ненадолго, и припрятал большую часть своей коллекции до более благоприятного
периода. В пользу этого предположения говорит и то, что его наследники не
заикались о пропаже. То есть скорее всего прекрасно знали о том, куда все
подевалось…
– Как интересно! – протянул Маркиз. Глаза его горели.
– А что, Леня, к вам в руки попала какая-то интересная
информация? – осведомился ювелир, допивая чай.
– Пока не могу вам ничего сказать, – уклончиво ответил
Леня. – Это не моя тайна. Но обещаю, если что-то удастся отыскать – вы
будете первым, кто об этом узнает!
– Спасибо, – очень серьезно проговорил Иван Францевич.
– Да, и еще – где точно располагался магазин Остужева?
– Одну минутку. – Ювелир поднялся из-за стола, подошел
к старинному книжному шкафу из темного ореха, достал с полки потрепанную книгу
– «Весь Петроград» за 1915 год, перелистал ее и прочел: – Остужев, ювелирная
торговля, в собственном доме… Большая Морская, дом тридцать шесть…
– Еще раз огромное спасибо! – Леня поднялся. –
Кстати, совершенно замечательный чай!
Когда дверь за компаньоном закрылась, Лола и не подумала
следовать своим обещаниям. Она прошла в спальню и уселась перед зеркалом в
полном расстройстве. Может быть, прав Леня и она мается дурью с этой свадьбой
лучшей подруги? Да какой там лучшей, они с Дашкой никогда особенно не дружили.
Однако раньше надо было отказываться быть подружкой невесты,
теперь уже трудно что-нибудь изменить, и Дашку подводить неохота. Хотя и
хочется отомстить бывшей подруженьке за тот пренебрежительный вид, с которым
она сказала тогда, что Лола ведь замужем ни разу не была, оттого так ей и нужна
на свадьбе…
– Ничего! – весело сказала Лола песику, который
подглядывал за ней из-за подушек. – Мы предстанем на свадьбе в таком виде,
что там и на невесту никто смотреть не захочет! Верно, дорогой?
Пу И взглядом выразил согласие и полную поддержку, после
чего Лола углубилась в процесс разглядывания собственного лица. Нетрудно
догадаться, что процесс это очень увлекательный, поэтому он затянулся на
неопределенно долгий срок. Так что когда Лола налюбовалась собой и, с
сожалением оторвавшись от зеркала, взглянула на часы, то оказалось, что все
сроки прошли и Леня может вскорости явиться.
Замужние женщины знают, что хуже нет ситуации, когда
голодный муж на пороге, а обед еще не готов. А если еще муж знает, что жена не
надрывалась весь день на непосильной работе, а спокойненько сидела дома, то не
миновать ей скандала.
