– Боже мой! – Маркиз округлил глаза. – Неужели
Вовочка притащил в дом чучело из музея? Тогда я действительно зря предлагал ему
молоко… но хотя бы одно хорошо: если это чучело, то оно, несомненно, не
представляет никакой опасности…
Михаил ехал в машине, внимательно глядя на дорогу. С
некоторых пор он ждал от жизни только неприятных сюрпризов. Жизнь и раньше его
не слишком баловала, а уж теперь-то, когда после смерти отца с ним начали
происходить странные события…
Конечно, он чересчур поддался эмоциям, когда выбросил письмо
отца сразу возле конторы семейного адвоката. Это поступок глупого
неуравновешенного мальчишки, но никак не взрослого человека. И часы не
следовало продавать, уж как-нибудь вывернулся бы тогда с деньгами. Однако
теперь, когда незнакомый голос по телефону так настойчиво домогался часов,
Михаила одолело упрямство. Он знает за собой это качество: когда в работе
что-то не получается, он может сидеть за компьютером сутками.
Но невезение продолжает его преследовать, судя по разговору
с тем знаменитым специалистом, которого нанял он по рекомендации очень
серьезных людей. Специалист на вопрос о местонахождении часов отвечал
уклончиво, просил еще времени. А времени-то как раз у Михаила и нет, потому что
тот тип с противным голосом, что то и дело звонит по телефону, не остановится.
Что еще он придумает? Михаилу наденут мешок на голову, привезут на заброшенную
дачу и станут пытать, пропуская через него электрический ток? Или наденут на
голову полиэтиленовый пакет и будут душить?
Вечно он представляет всякие ужасы, тут же одернул себя
Михаил, прямо как какая-нибудь мнительная старая дева.
И совершенно не с кем посоветоваться. Маме он рассказать эту
историю не может. Вряд ли она знает что-нибудь про часы, а услышав, что на него
напали, разволнуется, будет переживать. Не стоит этого делать. Друзья у него,
конечно, есть, вернее, не друзья, а приятели, сотрудники. Настоящие друзья
образуются в детстве, а в детстве Михаил очень трудно сходился с людьми. То же
и с женщинами. При знакомстве с девушкой ему все время кажется, что это – не
то, что настоящее ждет его впереди. Может быть, и правда он зануда и ипохондрик,
как однажды в сердцах заявила ему одна знакомая, когда они расставались? Надо
сказать, что и девушки-то бросают его без всякого сожаления, никто не пытался
устроить ему сцену, ревновать, никто не угрожал, что покончит с собой в случае
разлуки… Смешно, конечно, женщины говорят это не всерьез, но все же приятно,
наверное, быть объектом такой страсти…
Михаил тяжело вздохнул и остановил машину у супермаркета,
чтобы купить готовой еды.
«Что-то я совсем расклеился, – думал он, идя между
рядами, – аппетита нет, ничего не хочется, ем только потому, что надо
поесть».
Он бросил в тележку две пачки пельменей, упаковку котлет,
которые можно просто разогреть на сковородке, пакет замороженной картошки и еще
больше расстроился. Каждому, кто посмотрит на этот набор холостяка, сразу же
станет ясно, что перед ним – потенциальный неудачник. Ибо, если молодой и
прилично выглядящий мужчина покупает вечером такие продукты, ясно, что дома его
никто не ждет с ужином. И вообще никто не ждет, даже собаки у него нет, тогда
был бы в наборе корм для животных. Хорошо бы завести собаку или кошку, но он
часто не бывает дома, животное будет скучать и зачахнет с тоски.
Иногда он скучал по своей юности, по тихим вечерам, которые
они проводили вдвоем с матерью, он – с книгой, она – со своей работой. Он
скучал даже по запаху лака.
В последнее время виделись они редко, он приезжал к ним
летом, да мама навестила его после смерти отца, чтобы поддержать.
«Тебе плохо одному, – сказала она на прощание, –
женился бы…»
На него напал приступ откровенности, он довольно резко
ответил матери, что не хочет жениться только потому, что в дом нужна хозяйка.
Это скучно и унизительно. И он верит, что есть на свете женщины, от которых в
доме будет не только уютно, но и светло, такие, как его мать, например.
«Может быть, хватит сокрушаться о своем трудном
детстве? – Мама грустно улыбнулась, чтобы смягчить резкость своих
слов. – Все было не так плохо, уж я-то знаю. Ты сам придавал слишком
большое значение тому, что у нас неполная семья, в конце концов, никому из твоих
друзей не было до этого дела…»
«Прости меня! – Он поцеловал мамину руку, огрубевшую от
постоянной возни с садом. – У меня трудный характер, я знаю. Но все будет
хорошо, я верю…»
– Кого я вижу! – послышался сзади хрипловатый,
удивительно знакомый голос.
Михаил осознал себя стоящим посреди магазина с нарезным
батоном в руке и растерянно оглянулся. Несомненно, молодая женщина была ему
знакома – высокая стройная брюнетка. Волосы распущены по плечам, но лежат
гладко, волосок к волоску, живые темные глаза, большой насмешливый рот.
– Неужели меня так трудно узнать? – спросила
брюнетка. – Ну, Миша, от тебя я такого не ожидала.
– Вета… – протянул он, улыбаясь. – Вот так встреча!
Сколько же они не виделись? Больше года, это точно. Как она
ему нравилась в свое время… Красивая, эффектная, темпераментная, острая на
язык. Ему нравилось бывать с ней на людях, они очень часто куда-то выбирались.
Нравилось с ней разговаривать, иногда она поражала его остроумными, меткими
замечаниями. Порой насмешки ее были довольно обидны, Михаил невольно мысленно
ставил себя на место мишени и поеживался.
Ему нравилась ее оригинальность, непохожесть на других
девиц. Даже имя у нее было не такое, как у всех, – Вета. Он звал ее
Веточкой, она смеялась и благодарила его за то, что он единственный при
знакомстве не процитировал слова классика: «Она прошла мимо меня, как ветвь,
полная цветов и листьев…»
Потом ей стало с ним скучно. Он не слишком огорчился, потому
что еще раньше осознал, что эта девушка – тоже не та, единственная. Понемногу
он перешел в объекты ее насмешек. Но поскольку не обижался, так как решил для
себя, что все равно они расстанутся, то разрыв произошел почти безболезненно.
Она назвала его занудой и ипохондриком, сказала, что с таким настроением он
никогда ничего не добьется в жизни, и ушла, прихватив немногочисленные мелочи,
случайно оказавшиеся в его квартире. Ни с одной женщиной не доходило у него до
того, чтобы Михаил предложил ей переехать к нему.
– Ветка, как я рад тебя видеть! – неожиданно для себя
сказал Михаил.
– Лиза, – сказала она, – меня зовут Лиза.
– Ты изменила имя? – удивился он. – Зачем?
– Отнюдь. – Она улыбнулась одними глазами. – Меня
зовут Елизавета, и с детства мне это имя не нравилось. Лиза-подлиза, а Лизавета
– слишком просто. Дедушка в детстве дразнил – Лизавета, Лизавета, ты прости
меня за это… или как там дальше… Вот я и придумала, что буду называться Ветой.
А уж если кто замуж позовет, тогда паспорт покажу!
– Ты замуж вышла? – с испугом спросил Михаил, отчего-то
ему очень не хотелось положительного ответа.
