– Добрый день, это зоопарк? – поинтересовался он самым
вежливым голосом.
Мужчина молча бросил трубку.
– Я извиняюсь, – сказал Леня, снова услышав
ответ, – нас разъединили…
Послышалось ругательство, и снова отбой. Лола фыркнула. Леня
нахмурил брови и осуществил третью попытку.
В этот раз Леня решил рискнуть и попросить Машу. В ответ
раздалось такое рычание, что пришлось ему бросить трубку.
– Медведь у них там подходит, что ли? – озадаченно
спросил он.
Лола подошла и заглянула через плечо.
– Слушай, с чего ты взял, что эта Маша работает в
зоопарке? – лениво поинтересовалась она. – По-моему, тут ясно
написано число 300. А ты читаешь – зоо! Со своей конспирацией совсем уже
сдурел!
– Точно! – обрадовался Леня. – Это же Маша из
поликлиники! Ну так она уже давно в Хабаровск уехала, замуж туда вышла!
– Извини, пожалуйста, – Лола наблюдала, как Маркиз аккуратно
зачеркивает Машины координаты, – а что такое 300? Весит эта Маша триста
килограммов, что ли?
– Да все просто, это адрес. Улица Третья Красноармейская,
так? Отнимаем первую тройку…
– Получается два нуля, она что – в туалете живет?
– Да, действительно… – Маркиз наморщил лоб. – Тогда
делим на три, получается сто, верно?
– Верно… – скептически хмыкнула Лола. – А дальше что?
– А дальше снова делим на три!
– Сто на три не делится, – сообщила Лола, подумав.
– Точно, и сколько выходит?
– Тридцать три и единица в остатке…
– У тебя явно выраженные способности к математике, –
похвалил Маркиз. – Стало быть, получается: дом тридцать три, квартира
один!
Тут он спохватился, что выболтал Лоле важную информацию,
что, не дай Бог, она овладеет его секретным методом и расщелкает все
зашифрованные координаты девушек, как попугай – фисташки. Однако Лола
посмотрела на него чистыми, незамутненными глазами и спросила, как же он теперь
собирается узнать, из кого шерсть, если с зоопарком они пролетели.
– Ты забыла, где я провел свои лучшие годы? – с пафосом
воскликнул Леня. – В цирке!
– Забудешь тут, – проворчала Лола, – каждый день
дома цирк устраиваешь…
Тут она была не совсем права, цирк скорее устраивала она,
Леня Маркиз был человеком по природе спокойным и неконфликтным. Так и сейчас он
быстро нашел нужный номер, пробормотав «Люся, Люся», и уже слушал гудки.
– Что – неужели та самая знаменитая укротительница Людмила
Залежная? – удивилась Лола, прочитав открыто написанную фамилию без всяких
шифров.
– Она, Люся, – подтвердил Леня, – мы с ней давно
знакомы, когда она еще только начинала.
– Сколько же у нее львов?
– Не знаю, не считал… но она меня в клетку к ним водила… –
сообщил Маркиз таким небрежным тоном, что Лола сразу поняла: врет, хвастается.
Наконец по телефону ответили, и Леня обрадованно заорал:
– Люсенька! Сколько лет, сколько зим! Как поживаешь?
– Нормально! – закричала в ответ Людмила Залежная так
громко, что Лола прекрасно слышала каждое слово. – Только я сейчас в
Лондоне и занята очень, так что говори быстро, чего надо!
– Мне эксперт нужен из зоопарка! – тут же закричал
Маркиз, так как знал, что Людмила не любит разводить антимонии – в клетке со
львами замешкаешься, так и голову откусят запросто…
– Что-что? Ой, головка показалась!
– Люська, ты что там, рожаешь, что ли? – опешил Леня.
– Да не я, а Эсмеральда…
– Кто такая Эсмеральда? – переспросил Маркиз. –
Подруга, что ли?
– Да нет, львица моя. Очень способная. Ты ее не помнишь, она
у нас недавно… с первыми родами осложнения были, так теперь вот в Лондоне в
специальной клинике… дорого, конечно, но зато высший класс! Слушай, обратись к
Феликсу Францевичу, он все устроит! Чудный дядька! Ой, родился! Мальчик! Такой
хорошенький… Хочешь, в твою честь Леней назову?
– Лучше Маркизом! – не утерпела Лола.
– Аглая Тимофеевна в обезьяннике! – сообщил
Маркизу тщедушный молодой человек, кативший по дорожке тележку с морковью и
подгнившими яблоками. – Это вот там, слева, за парнокопытными!
Леня миновал вольер, по которому прогуливались несколько
крупных баранов с круто заломленными рогами. Один из баранов проводил Маркиза
пристальным неприязненным взглядом, как будто подозревал его в каких-то
скверных намерениях.
Рядом с этим вольером находилось приземистое бетонное
здание, из которого доносились истеричные крики обезьян.
Толкнув облезлую дверь, Леня оказался в жарко натопленном и
очень шумном помещении. Вытянувшиеся вдоль прохода клетки были населены нашими
ближайшими родственниками по животному миру. Здесь были совсем маленькие
тропические обезьянки, опасливо жавшиеся к задней стенке, подальше от
посетителей, и шустрые мартышки, висевшие на решетке и визгливыми криками
привлекавшие к себе внимание в расчете на угощение. Дальше по проходу
размещались крупные обезьяны – похожие на собак, мрачные и агрессивные павианы
и гамадрилы, оживленные, сообразительные шимпанзе.
В самом конце обезьянника, в отдельной просторной клетке,
сидел огромный грустный орангутанг. Он ел вареные овощи из большой алюминиевой
миски, посматривая вокруг с такой тоской во взгляде, как будто только что из
достоверных источников узнал, что на следующую пятницу назначен конец света.
Только приглядевшись к здешним обитателям, Маркиз заметил в
глубине помещения высокую женщину средних лет в сером ватнике и резиновых
сапогах. Лицо ее было обветренным, как у морского волка, но в данную минуту на
этом лице играла нежная материнская улыбка: женщина кормила молоком из
бутылочки с соской маленькую обезьянку. Детеныш обнимал ее свободной лапой, или
рукой, и с жадным урчанием поглощал молоко.
– Вы Аглая Тимофеевна? – осведомился Маркиз,
приближаясь к «кормилице».
– Тсс! – отозвалась та, покосившись на него. –
Видите, он наконец начал есть!
– По-моему, с аппетитом у него все в порядке…
– До этого три дня ничего не ел! Ну я Аглая Тимофеевна! А вы
кто – журналист? Так вот, напишите, что без нового зимнего помещения мы
потеряем всех антилоп…
– Очень вам сочувствую, – отозвался Маркиз. – И
еще больше сочувствую антилопам, но я, к сожалению, не журналист…
– А кто же вы тогда? – подозрительно уставилась на него
Аглая Тимофеевна. – Вы из городской администрации?
– Нет, упаси Бог! – Леня замахал руками. – Меня
зовут Леонид. Леонид Марков. Мне рекомендовал обратиться к вам Феликс Францевич
Зайончковский…
