– Мать! – заорал он в сторону коровника. –
Мать, ну-ка выдь немедля!
Выскочившая на его крик супруга намеревалась отчитать мужа
за непочтительное обращение, да так и застыла.
Григорий с отрешенным лицом сидел на скамеечке около дома и
смотрел на дорогу. На соседей он даже не взглянул. Глаза у него глубоко запали,
казалось, он похудел килограммов на двадцать. Когда Семеныч подошел
поздороваться, почтальон отвечал так тихо, что тому пришлось наклоняться, чтобы
разобрать слова.
– Слышь, Гриш, ты чего это, а? – шепотом спросил
Семеныч.
– А что? – поднял на него глаза почтальон.
– Да странный ты какой-то….
– Эй, Семеныч, ты давай-ка к Гришке не лезь!
Из ворот появилась тетка Рая с ведром в руке и подошла к
скамейке.
– Не лезь, говорю, – повторила она, пристально
глядя на соседа. – Не до тебя ему сейчас.
– Райк, а чего с ним?
– Да ничего. Болел долго, теперь вот выздоравливает.
Ну, даст бог, поправится. Ты посиди, Гриш, погрейся, – обратилась она к
мужу, который чуть повернул к ней голову. – А все дела твои Сенька с
Мишкой сделают.
Через три дня после почтальон Григорий опять вышел на
работу. Все дни, пока он отсиживался дома и на скамеечке возле палисадника,
Сенька и Мишка по очереди разносили почту. Иногда им помогала младшая сестра,
Женька, души не чаявшая в обоих братьях.
Григория видели пьяным еще один только раз. Поехав с утра
один в райцентр, он пропал до ночи, и лишь стараниями тех же Сеньки с Мишкой
его удалось найти в одной из забегаловок. Парни привезли пьяного отца домой,
уложили в кровать, переглянулись и с тех пор никуда одного дальше родной
деревни не отпускали. С того времени в Григории словно сломалось что-то, и
веселый до того мужик стал молчаливым, людей сторонился, в беседы особо не
вступал. На все расспросы тетка Рая отвечала, что уж лучше так, чем муж алкаш
или вовсе без мужа. Но как она вылечила своего Гришку, не говорила. А дети ее и
подавно молчали…
– О, есть!
Колька наклонился и снял с ноги маленького серого рака,
отчаянно старавшегося ухватить врага клешнями.
– Прямо по дну полз, чертяка. Маленький, а как
хватанул!
Рак был выброшен на берег и положен в кастрюлю с водой, по
дну которой он и ползал в одиночестве, пока Андрей с Сашкой одновременно не
вытащили еще двух его сотоварищей.
– Наконец-то, – прокомментировал Виктор, – я
вижу результаты вашего бестолкового хождения. А то до этого вы, по-моему,
просто ноги полоскали.
– Шел бы ты сам сюда, раз такой умный, – отозвался
Андрей. – Попробовал бы, как в ледяной водичке-то ходить!
– Я, мои маленькие обделенные друзья, призван не делать
черновую работу, а отвечать за весь процесс! – назидательно ответил
Виктор. – В нашем коллективе я выполняю функции мозга.
– Ага. Спинного, – уточнил Андрей.
Братья заржали. Мишка на берегу ухмыльнулся и сорвал новую
ромашку.
– Хорош ругаться, давайте раков варить, –
предложил он.
Развели костер и через десять минут уже грелись у
потрескивающего огня.
– Эх, хорошо! – развалился на траве Мишка. –
Жалко, Сенька с батей.
– Как он у вас, вроде не пьет сейчас? – спросил
Колька.
– Сейчас не пьет, а завтра может опять начать, –
Мишка зачерпнул ложкой воду из котла и осторожно попробовал на язык. –
Черт, горячо! А так вроде бы вылечили мы его с матушкой. Ладно, хоть работает,
деньги в дом приносит.
– Мишань, поделись опытом, а? – попросил
Виктор. – А то у меня дядька двоюродный – алкаш редкостный, матушку до
слез доводит. Может, что подскажешь?
Помолчав немного, Мишка встал, подсыпал в кастрюлю чуть-чуть
соли и размешал. Остальные делали вид, что не обращают на него внимания, но на
самом деле каждый слегка напрягся: история чудесного преображения Григория была
у всех на слуху, и во многих семьях ломали головы, как тетке Рае удалось
сотворить такое со своим алкоголиком. Мишка еще помолчал, а потом нехотя
произнес:
– Да какой тут опыт? К Антонине сходишь, сделаешь, что
она скажет, вот и весь опыт.
Сашка с Колькой переглянулись. Виктор, которому имя Антонина
ничего не сказало, сделал вид, что все понял.
– Это кто, Антонина? – недоуменно спросил Андрей.
Мишка, Сашка и Колька посмотрели на него, как на маленького.
– В деревне живешь и Антонину не знаешь… –
недоверчиво покачал головой Сашка. – Колдунья местная, ведьма.
Виктор с Андреем одновременно рассмеялись.
– Да че вы лыбитесь? – рассердился Мишка. –
Говорю вам, она батю нашего от водки отвела. Ведьма, самая настоящая, у
родителей своих спросите. И живет в проклятом месте, за околицей.
– Почему же оно проклятое?
– Потому. Потому что там дороги скрещиваются.
– Ну и что?
– Эх, елки… Вы, городские, ни черта не знаете. Да то,
что нельзя на перекрестке дом ставить, там нечистая сила заводится. Если крест
не прямой, а кривой, то там черти и всякая нечисть так и ходит.
Андрей недоверчиво оглядел остальных – Виктор по-прежнему
усмехался, а Сашка с Колькой серьезно кивали головами.
– Да ладно, ребят, вы что?! – не выдержал
он. – Это ведь суеверия бабкины!
– Суеверия? – прищурился Мишка. – А как же
суевериями батяня наш из могилы выполз, а? Одной ногой уже там стоял. Ну-ка,
объясни мне!
Андрей промолчал. История исцеления почтальона и в самом
деле была загадочной.
– Вот то-то, – подытожил Мишка. – Ладно,
валите сюда, раков будем есть. И давайте-ка не трепитесь о том, что слышали, а
то меня мать убьет. Поняли?
Все согласно кивнули и, потягиваясь, начали подниматься с
травы.
Обратно возвращались уже вечером, сытые и молчаливые. Раков
Мишка сварил отлично, как обычно.
Глава 4
Правильно, правильно, давайте разберем старые вещи. Старые
вещи, особенно когда их много, очень обременительны. Старые вещи, они ведь
такие… нехорошие, невкусно пахнущие, пыльные, противные. Чужая жизнь, ее следы,
ее останки собраны в этом хламе, который нужно выбросить на помойку. Да, на
помойку. Ведь мы собираемся начать новую жизнь, совсем не связанную со старой.
Ну, может быть, пару ностальгических воспоминаний можно оставить, и только. А
для них старые вещи могут быть даже вредны, потому что они говорят тебе все не
так, как хотелось бы слышать и вспоминать, а так, как оно было на самом деле.
И поэтому старые вещи могут быть опасными.
Очень опасными.
