Она взглянула на Коломеева, но тот молчал.
– Видишь, я права. Потом начнутся допросы. И пока
выясняется, в чем дело, они его просто доведут, понимаешь?
Ее муж подумал и вздохнул.
– Понимаю. В общем, господа следователи (оба супруга упорно
называли так и Поляева, и Коломеева), мы можем взять вас с собой к Андрею, но
без нас вы туда не поедете.
– Не понял… – набычился Артем. – Вы обязаны
сообщить нам адрес. Вы что, не поняли, что ваш сын двоих человек угробил?!
Женщина посмотрела на него таким взглядом, что ему стало не
по себе.
– Во-первых, – отчетливо произнесла она, –
мой сын никого не угробил. Во-вторых, повторяю: сообщать мы вам ничего не
будем.
– Да мы вас задержим тогда, вот и весь разговор! –
не выдержал Коломеев.
– Задерживайте, – пожала она плечами, а муж
усмехнулся. – Задерживайте и сами выясняйте все, что хотите. Интересно
даже, сколько у вас на это времени уйдет.
Она сняла пальто и собралась разуваться.
Коломеев быстро обдумал ситуацию. Приходилось признать, что
тактику нужно менять.
– Ладно, – медленно произнес он, идя на
попятный. – Мы поедем с вами.
Вместе они вышли из подъезда. Артем пошел к машине, на
которой они приехали, но Коломеев дернул его за рукав – оставлять одних этих
странных людей он не собирался.
– Вы не возражаете, если я с вами поеду? – вежливо
спросил он.
– Нет, не возражаем, – безразлично отозвался
мужчина. – Мы даже доставим вас обратно.
Увидев машину родителей Андрея, Артем чуть не присвистнул.
Ничего себе! «Лексус»! А одеты вроде бы не ахти. Он вздохнул, подумав, что
Коломееву повезло, и направился к своей машине.
– Может быть, вы объясните, куда мы едем? –
прервал молчание Коломеев, когда они выехали из двора. Сидящий за рулем мужчина
молчал, отозвалась его жена.
– Можно, мы не будем вам ничего объяснять? –
попросила она. – Ехать нам минут двадцать, тут недалеко, за Кольцевой, а
там вы сами все увидите.
Остаток пути прошел в молчании. Коломеев смотрел по
сторонам, пытаясь понять, куда же они едут. Наконец они съехали с трассы и
километра через два свернули в какую-то парковую зону. Похоже на бывший
пионерлагерь, решил Коломеев, глядя на сетчатый забор, теряющийся в лесу.
Однако через пару минут пришлось признать, что это вовсе не лагерь, –
Коломеев удивленно рассматривал выросшую перед ними высокую чугунную ограду с
повторяющимся мотивом: цветы и листья, цветы и листья. Такую ограду скорее
ожидаешь увидеть вокруг частного особняка, но никак не в лесу. Они уже
подъезжали к длинному белому зданию в окружении нескольких невысоких построек,
от дороги вели расчищенные дорожки, а вдоль них стояли небольшие аккуратные
беседки… Имелся даже фонтан, сейчас запорошенный снегом.
– Это что, больница? – начал догадываться
Коломеев.
– Не совсем, – после недолгого молчания ответила
Мария Владимировна. – Частный реабилитационный центр.
– И после чего реабилитируется ваш сын?
– В основном после травмы, полученной на войне, –
ровным голосом сказала она.
– Ваш сын воевал? Где, в Чечне? – переспросил
Коломеев. Час от часу не легче!
– Приехали, – остановил машину отец Андрея. –
Прошу, господа.
Артем, подъехавший сразу за ними, увидел высокого парня,
упругой походкой направлявшегося к «Лексусу». При виде следователя, пытающегося
изнутри открыть заблокированную дверцу, парень остановился. Артем беззвучно
выругался и полез за пистолетом, проклиная себя и Коломеева, пошедших на поводу
у каких-то психов. Но парень уже подходил к родителям. Чертыхаясь, Артем
выскочил из своей машины, в два прыжка обогнул ее и схватил парня за рукав
куртки, надеясь, что оружия у того нет.
– Стоять! Вы задержаны! Руки на капот!
– Все в порядке, Андрюш, – услышал он спокойный
женский голос за спиной. – Мы с папой подумали, что лучше мы их привезем,
чем они сами нагрянут. Андрей, ты господина следователя закрыл…
– Значит, вы говорите, больные могут покидать
клинику? – Коломеев смотрел на врача. – Я вас правильно понял, Лев
Абрамович?
– Правильно, правильно. Только не клинику, а центр, и
не больные, а клиенты. Мы стараемся быть очень, очень аккуратными в
формулировках. Поймите, если вы решили, что у нас просто частная психушка, то
ошиблись. Решили, решили, я же вижу. Но это не так. Мы имеем дело в основном с
творческими людьми – актерами, писателями, деятелями шоу-бизнеса, наконец. И
многие из них, естественно, нуждаются в сочетании отдыха с… ненавязчивой
психологической помощью, скажем так. Нуждаются именно в помощи, заметьте, а не
в лечении. Поэтому у нас клиенты свободно передвигаются по территории и могут
уехать в любой момент. Если хотите, у нас тут… санаторий, только с поправкой не
физического, а душевного здоровья.
– Тогда с чего родители Белозерцева решили, что их сын
никуда не уезжал отсюда?
– Потому что он действительно не уезжал. Понимаете,
Андрей для нас довольно необычный клиент. Я даже говорю не столько о финансовой
стороне вопроса, потому что его родители оплачивают отдых сына полностью,
сколько о, так сказать, психологической. Люди с биографией Андрея в подавляющем
большинстве не признают, что им нужно… некоторое, скажем так, содействие в том,
чтобы вернуться к привычному образу жизни. И в этом плане Андрей является
исключением. Он очень последовательно проходит все предписанные процедуры, что
отражено в наших записях.
– Вы хотите сказать, они у вас с собой? –
недоверчиво спросил Коломеев.
– Конечно. Кроме того, должен вам сказать, что родители
Андрея являются моими хорошими друзьями, и само собой разумеется, что, когда
Андрюша пришел к нам, он оказался именно под моим наблюдением. Вообще, я веду
целую группу клиентов, но Андрея контролирую каждый день. Контролирую в плане
выполнения предписаний и его душевного состояния… Поверьте мне, на протяжении
последних двух недель он не покидал территории центра, что, как я сказал,
подтверждают данные о проведенных процедурах. Какие числа вас интересуют?
– Артем, ты будешь медперсонал опрашивать, а я
охранников и уборщиц, – мрачно сказал Коломеев помощнику после беседы с
доктором.
– Вы думаете, врач врет?
– Врет или нет, но дело дрянь. Коровин, адвокат
Белозерцева, мечется, как свинья перед тем, как ее зарежут. И небезуспешно,
должен сказать. Все уже опротестовали, что возможно, разве что на моральный
ущерб не подали.
– А чего они опротестовывают? Задержание, что ли?
– Не спрашивай. Мне уже шеф по телефону мозги прочистил
по этому поводу. Герой войны, мать его! Плохие у меня предчувствия по поводу
нашего фигуранта. Ладно, давай работать…
