– Тонь, – не раз говорил Виктор, – давай мы
тебе одного пучеглазого попросим у Аркадия?
– Да ну тебя, – отмахивалась она, – мне еще
всяких уродцев в доме не хватает!
– Зато какие у него манеры, а? Черт возьми, ведь
пылесосом засосать можно, и не заметишь, а держится, как лорд.
На той выставке Велька доказал свои блестящие качества
чемпиона, и время от времени Лидия Семеновна сажала его в машину и отвозила
«развеяться», как деликатно называла это она сама; «на случку», как говорил, не
церемонясь, Аркадий Леонидович; «по бабам», как раз и навсегда обозначил
действо Виктор. «От баб» Велька возвращался уставший, и Лидия Семеновна в
подробностях рассказывала о темпераменте и статях очередной партнерши, а также
о своих ожиданиях от столь многообещающего союза.
Несмотря на то что соседка, крупная, разговорчивая женщина,
в общем-то утомляла их обоих, Виктор и Тоня любили приглашать ее с супругом в
гости. Дом тогда наполнялся голосами, громким смехом и на время прекращал
что-то нашептывать, начинал прислушиваться к новым людям. Несколько раз
заходили и Сашка с Колькой, но подолгу не засиживались: они предпочитали приглашать
Тоню с Виктором к себе. Виктор не особенно любил посиделки, устраивавшиеся
тетей Шурой, и как-то раз назвал их при Тоне абсолютно бесполезным общением.
– Я не понимаю, – удивилась она, – вы же так
дружили в детстве, что значит «бесполезное»?
– Да мало ли кто с кем дружил в детстве! Пойми, Тоня,
та дружба не повод, чтобы сокращать дистанцию, когда бывшие мальчики и девочки
встречаются взрослыми людьми. Ну как тебе еще объяснить… – вздохнул он,
увидев ее непонимающий взгляд. – Тонь, давай честно: тебе разговаривать с
Николаем и Сашкой нравится?
– Да, наверное, только они немного скучноватые.
– Вот именно: скучноватые! А мне так просто неинтересно
выслушивать эти истории про Сашкину работу или мнение их обоих о политике,
потому что они в ней абсолютно не разбираются. Книг не читают, фильмов, кроме
голливудских боевиков, не смотрят, общих тем для обсуждения у нас не так уж и
много, поэтому мне просто жалко тратить свое время на совершенно непродуктивное
общение. Понимаешь?
– Витя, а со мной у тебя продуктивное общение? –
тихо спросила Тоня.
– Да при чем тут ты? Продуктивное, не переживай. И есть
еще кое-что. Допустим, мне и Аркадий время от времени надоедает, но с ним мы –
люди одного уровня.
– А с Сашкой и Колей?
– А с Сашей и Колей – разного, потому что оба они, к
сожалению, неудачники.
– Да с чего ты взял? Господи, вот ведь глупости какие!
– Нет, так оно и есть на самом деле. Посмотри сама:
чего оба добились в жизни к тридцати с лишним годам? Колька – шофер, семьи нет,
детей нет, зарабатывает очень и очень так себе. Весь досуг – телик посмотреть
после смены или в баню завалиться с приятелями. А так – к матери, на огороде
вкалывать.
– А Саша?
– И Сашка такой же. Ну что за работа: замки в двери
врезать? Ни денег, ни славы, как говорится. И ты пойми, Тонь, ведь если что у
них случится, то к кому в первую очередь тот же Сашка побежит деньги занимать?
К нам, потому что больше не у кого. Вот машина ему понадобилась, свадьбу у
кого-то там сыграть, так он меня просил. А мне будто больше делать нечего, как
каких-то идиотов развозить по городу! Если нет у тебя денег на нормальную
свадьбу, значит, умерь свои аппетиты, вот и все.
– Мне кажется, ты Сашку обидел тогда, – сказала
Тоня, вспомнив разговор, о котором говорил Виктор.
– Господи, Тонь, да я того и добивался, чтобы он понял
раз и навсегда: не надо ко мне с идиотскими просьбами приставать, потому что я
достаточно занятой человек. С Сашкой сама знаешь как: один раз поможешь, в
другой уже не отвяжешься, он на шею сядет. Вот я и пресек с первого раза.
Виктор был прав, Тоня не могла не признать. Оценив
благосостояние старого приятеля, Сашка попытался вовсю это использовать, но
делал это так открыто, так спокойно, с чувством полной уверенности, что тот,
кто зарабатывает больше, должен помогать тому, кто зарабатывает меньше, что
Тоня совершенно не могла на него сердиться. Несколько раз он брал у Виктора
какие-то дорогие инструменты и возвращал в таком состоянии, что Виктор только
матерился, а один раз спалил «бошевскую» дрель, подаренную Виктору еще отцом.
Извинился, конечно, но было видно, что всерьез он ярость Виктора не
воспринимает: мол, подумаешь, купишь еще одну, о чем говорить-то? Такая
невинность выводила Виктора из себя, и если б не Тоня, он давно высказал бы Сашке
все, что о нем думает.
А ей нравилось бывать в гостях у тети Шуры. Жили они от
зарплаты к зарплате, летом их кормил большой огород, на котором тетя Шура и
Юлька работали с утра до ночи, но зато в доме всегда было чисто и очень уютно.
Все покрывала, занавески, чехлы и абажуры Шура с дочерью шили сами, вязали
какие-то коврики, когда было время, из лоскуточков делали покрывала, а
старенький плед, сшитый из обрезков старой одежды Вальки и Васьки, Тоню
приводил в восторг.
Сентябрь выдался очень солнечным и теплым, и Тоня с Виктором
по выходным, съездив в город за всем необходимым, наслаждались прогулками по
лесу. Иногда они собирали грибы, иногда просто гуляли, и Тоня с удивлением
вспоминала то время, когда ей не хотелось переезжать в Калиново и она сердилась
на Виктора за его настойчивое стремление сделать все так, как ему хочется. Но
теперь понимала, что он был прав. Один раз муж сводил ее на маленькую речку с
каким-то забавным названием. Дорога заняла больше часа, но Тоня наготовила с
собой бутербродов, взяла термос с кофе, и они долго сидели на берегу звенящей
речушки, рассматривая высоченные сосны на противоположной стороне. Виктор
рассказывал, как они подростками ловили здесь раков, и так артистично изображал
лицо Кольки, которому в ногу вцепился большущий рак, что она с удовольствием
смеялась. Позже Тоня вспоминала тот безмятежный, прозрачный осенний день с
тоской, потому что больше таких уже не было.
А потом начался октябрь, и настроение у Тони резко
изменилось. Зарядили дожди, и выходить на улицу можно было только в сапогах или
в калошах. Она все еще варила варенье из яблок, но как-то без былого
воодушевления, просто чтобы было чем заняться. Виктор подолгу задерживался на
работе, и Тоня темными вечерами усаживалась перед телевизором, смотря все
подряд, от новостей до сериалов, пытаясь одновременно вязать крючком, но ей
было неуютно. За окном темные деревья роняли листья, и если утро выдавалось
хмурым, то их корявые стволы производили на нее гнетущее впечатление. А
последнее время почти все дни были пасмурными, и настроение у нее оставалось
подавленным.
Никогда раньше осенняя погода столь сильно не влияла на нее:
Тоня всегда подсмеивалась над теми, кто зависел от капризов природы и хандрил
при дожде. А теперь, едва только капли начинали барабанить по крыше, на нее
наваливалась такая невероятная усталость, что ей хотелось завернуться в плед и
лежать до тех пор, пока дождь не кончится. В конце концов Тоня купила настойку
пустырника и несколько новых книжек Акунина.
