Именно этим он оправдывал свои действия, бессовестно нарушив непререкаемые прежде правила.
Все это ложь. По крайней мере далеко не вся правда.
Она перевернула страницу и снова стала читать. Точеный профиль казался золотистым в свете лампы. Он подошел ближе, чтобы лучше видеть выражение ее лица. Оно выражало нескрываемое беспокойство, всевозрастающую тревогу.
Это зрелище пронзило его болью.
Истина была… в его сердце, в его душе.
Он ни на секунду не забывал о смертельной опасности, исходящей от человека, который в нее стрелял. Люди, повинные в смерти Кольера, не погнушаются ничем, а она со своими пока что необъяснимыми интересами оказалась явной помехой.
Он готов на все, чтобы убрать ее с поля битвы и обеспечить ее безопасность. Он разделается со злодеями, придет к ней.
И обязательно будет рядом, чего бы это ни стоило.
Она продолжала листать том. Он подошел ближе, остановился и, не в силах сдержаться, обнял ее за талию. Она рассеянно оглянулась и снова углубилась в чтение.
Ее тело, такое теплое и упругое, казалось чувственным бальзамом, успокаивавшим возбужденного, вышедшего на охоту зверя. Он крепче сжал ее талию и, не услышав протеста, подвинулся еще ближе. Теперь он стоял прямо за ее спиной, так, что она оказалась в плену между ним в столом.
Обнаженный затылок неудержимо манил. Он нагнул голову, жадно вдохнул ее пьянящий запах, припал к грациозному изгибу, провел губами по тонкой коже. Прис вздрогнула, задохнулась и приподняла голову. Но он уже выпрямился, и она вернулась к чтению.
Однако Диллон не помешал ей, обхватив талию уже двумя руками, выжидая, пока уймется бурное волнение в крови.
Прис мгновенно отвлеклась и тихо засмеялась, довольная его близостью. Ей были приятны его объятия, и она не видела в них угрозы.
Она попыталась прочитать следующую запись, одновременно прислонившись к нему бедрами, чуть поерзала…
Его руки судорожно сжались. Очнувшись, она ощутила всю силу его желания: вздыбленная плоть властно прижималась к ее ягодицам. У нее закружилась голова. Помедлив, она снова медленно качнула бедрами, пораженная тем, что так легко может его возбудить.
Он прижался еще теснее и стал ласкать ее груди. Она выпрямилась, наслаждаясь ласками, откинув голову ему на плечо, смакуя каждое прикосновение.
Он склонил голову и стал целовать ее шею и плечо. Нашел сосок и стаи перекатывать его между пальцами.
– Ты нашла то, что искала? – пробормотал он. Его дыхание обожгло жарким пламенем.
– Не знаю, – выдохнула она. – Не могу определить.
Его губы обнаружили чувствительное местечко под самой челюстью.
– Если расскажешь, зачем ищешь, я скорее всего сумею помочь.
Порыв объяснить ему все был силен, но…
– Мне нужно узнать больше, прежде чем поделиться с тобой.
Его руки, властно бродившие по ее телу, застыли.
– Что тебе необходимо узнать?
Она снова взглянула на том, на испещренные записями страницы и нервно облизала губы.
– Мне нужно понять, как используются данные реестра. Последовала долгая пауза. Потом одна рука скользнула по спине, другая – по животу во впадину между бедрами. Пальцы накрыли треугольный бугорок, чуть сжали, и Диллон зазывно прильнул к Прис бедрами.
– Ты уверена? – жарко прошептал он с той же безжалостно обольстительной силой, что и прошлой ночью.
Она снова была в объятиях буйного и неукротимого мужчины. Единственного, кто мог вознести ее к небесам.
– Да, – не задумываясь кивнула она, нетерпеливо ожидая, когда он повернет ее к себе лицом, поцелует, соединится с ней, как в первый раз.
Но вместо этого он подтолкнул толстый том к противоположному краю столешницы.
– Не отнимай рук от стола. Обопрись крепче, – властно прошептал он и прижался к ней, пригвоздив к столу. Рука снова легла на грудь. Пальцы принялись теребить сосок. Другая рука обвила талию.
Желание мгновенно вспыхнуло в ней гигантским костром. Она жадно упивалась ощущениями, отдаваясь на волю завораживающей игры, обещания, скрытого в каждом неспешном, требовательном прикосновении, в тяжелой твердости его плоти, вжимавшейся в ее ягодицы.
Он снова коснулся губами ее шеи, она мгновенно растаяла.
Он продолжал ласкать ее грудь, теребя соски, чуть пощипывая и снова теребя. Она прерывисто вздохнула, поняв, что он ослабил шнуровку лифа.
Прис быстро, неровно дышала, хватая губами воздух. Легкие безжалостно стиснуло, когда его губы вернулись к открытой его ласкам шее.
Плохо соображая, что делает, она откинула голову, позволив ему все.
Пусть он поддерживает огонь в этой печи, подбрасывает дрова, пока пламя не поглотит ее целиком.
Диллон протянул руку вниз, схватился за ее подол, поднял юбки до самой талии, обнажив ноги, бедра и попку. Холодный ночной воздух коснулся кожи.
Воздух и его пальцы.
С каждым прикосновением кожа все сильнее горела. Кровь приливала к набухшим складкам между бедрами. Он успел обласкать каждый изгиб, когда роса желания выступила на коже, а к тому времени, как он коснулся ее там, внизу, прижав пальцы к горячему лону и разведя розовые лепестки, она уже была готова принять его.
Его губы накрыли бьющуюся жилку у основания горла, а пальцы проникли глубоко в нее.
Закрыв глаза, она задвигала бедрами навстречу каждому проникновению, лаская ягодицами его нетерпеливую плоть в беззастенчивом приглашении.
Он выпустил ее грудь. Подался вперед, навалившись на нее.
– Держись, – тихо предупредил он. – Опирайся на руки.
Она повиновалась. И ощутила, как он лизнул ее бьющуюся жилку, как пальцы сомкнулись на остром, затвердевшем соске.
Она не могла дышать. Нервы, натянутые до отказа, казалось, вот-вот взорвутся, тело жарко пульсировало… Она едва не зарыдала, когда он вынул пальцы из печи между ее бедрами.
Но пустоту немедленно заполнила его жаждущая плоть.
Он вошел в нее, сначала медленно, потом врезался до конца, заставив привстать на носочки. Она покорно всхлипнула, отдаваясь на волю его ласк.
Одна рука сжимала ее бедро, вторая по-прежнему лежала на груди. Он выходил из нее и резко вонзался, утоляя чувственный голод каждым длинным, тяжелым выпадом.
Прис охнула и обмякла. Голова бессильно склонилась вперед. Его губы прижались к ее затылку, и наслаждение расцветало, росло, пока не поглотило обоих.
Диллон уловил момент, когда она сдалась, передала ему все права и позволила устанавливать ритм.
Едва она оказывалась в его объятиях, едва он погружался в нее, как все мысли куда-то исчезали. Оставались лишь чувства, укоренявшиеся глубоко в душе.
