Он задохнулся, закрыл глаза, как от боли.
Очередной способ убеждения.
Она искусно ласкала его, пустив в ход все приемы обольщения.
– Каким образом эти конфиденциальные детали помогают разоблачить аферы на скачках? Это какой-то способ описания? – мягко, почти нежно поинтересовалась она, по опыту зная, как разительно действует подобный тон на мужчин Правда, раньше она никогда не пользовалась своим телом, своим голосом намеренно. И она испытала невыразимое удовольствие, когда он мрачно проворчал:
– Именно.
И осекся. К ее полнейшему восторгу, он сражался сам с собой.
– Большего я открыть не могу. Может. Если захочет.
Она положила ладони ему на плечи и уже хотела погладить грудь, когда он опустил глаза.
– В жизни не видел шали уродливее!
Дернув за узел, Диллон развязал шаль, и прежде чем она успела подхватить скользкий шелк, он упал на пол, обнажив плечи Прис, настоящей Прис, затянутой в темно-зеленое платье, с откровенным вырезом. И хотя в ее наряде не было ничего непристойного, у нее перехватило дыхание и сердце тревожно забилось. Он смотрел на нее: на грудь, вздымающуюся над низко опущенным, прямым краем лифа. На обнаженную белоснежную кожу… И в глазах пылало пламя. И его взгляд тоже ласкал, как это пламя. Касался. Гладил. Угрожал поглотить.
И прежде чем она успела совершить разумный поступок и отступить, он поднял руки и почти благоговейно сомкнул пальцы вокруг упругих холмиков.
Ощущения, острые, неописуемо шокирующие, пронзили ее.
Колени подогнулись.
Он обхватил ее, прижал к себе и снова стал ласкать. Прис с шумом выдохнула и закрыла глаза, но тут же, вынудив себя поднять отяжелевшие веки, взглянула в его лицо. Некое неясное выражение промелькнуло и исчезло: в слабом свете было невозможно определить, о чем он думает.
Куда легче оказалось почувствовать его физическую реакцию: внезапно застывшие стальные мышцы, бугрившиеся на спине, тонкую линию губ.
Еще легче было ощутить, как он очарован телом, упругой плотью, которую мяли его ладони, набухшими сосками, которые нашли его ловкие пальцы.
Потом он снова приник к губам Прис, безжалостно бросив ее в омут желания, в огонь, угрожавший пожрать Прис… если она капитулирует. Окончательно потеряет рассудок.
Позволит ему взять над собой верх.
Но она знала, что не сумеет. Не сможет. Не посмеет. Не станет рисковать.
Поцелуй превратился в битву характеров, умов, в дуэль чувств. Он наступал, она парировала каждый удар, пытаясь уберечь разум от обольстительной игры его пальцев на груди.
Когда она воспротивилась чувственному выпаду его бедер, свободная рука Диллона скользнула по ее спине к бедрам и ягодицам. Сжала соблазнительное полушарие и стала мять, одновременно прижимая ее бедра к мужской плоти.
Он настоящий дьявол. Искушенный дьявол. Не привыкший к отказам. И имел в своем арсенале куда больше оружия, чем ей представлялось. И все это время вовсе не собирался терять самообладание, хотя всячески убеждал ее в этом. Но, судя по нежеланию пустить в ход более мощное оружие, которым Диллон, несомненно, обладал, сейчас он ступал по такому же тонкому льду, что и она.
Она сжала ладонями его лицо и поцеловала, смело встречая очередной выпад языком и с бесшабашным самозабвением втягивая этот язык как можно глубже.
Его самоконтроль явно пошатнулся.
Она вдруг обнаружила, что привела их обоих к самому, краю чувственной пропасти и теперь они балансируют над обрывом.
Но у нее не осталось сил оттащить их в безопасное место. Так же, как и у него.
Его руки вдруг стали еще более требовательными.
– Да, Милдред, уверяю, концы ее лепестков ярко-фиолетовые.
Надменный тон леди Кершо невозможно было спутать ни с каким иным. Резко выдернутая из чувственного тумана парочка замерла. Оба мгновенно отрезвели, осторожно, едва двигаясь, оборвали поцелуй, после чего подняли головы и огляделись.
– Это здесь. Прямо у окон.
Молодые люди не шевелились. Громкое постукивание каблучков и шелест шелковых юбок указывали на то, что леди Кершо ведет сюда какую-то гостью.
Прис затаила дыхание, почувствовала, как он сжимает ее талию, готовый, если понадобится, толкнуть ее себе за спину. Но леди Кершо и миссис Элкотт, занятые горячим спором о каком-то цветке, прошли мимо, не заметив их.
Прис глянула на Кэкстона… Диллона. Он поймал ее взгляд, приложил палец к губам, нагнулся и подхватил с пола ее шаль.
Прис перекинула шаль через руку. Диллон указал в глубь прохода и потянул ее за собой. Она шла на цыпочках.
В конце прохода он повернул направо, в очередной проход, который шел вдоль стеклянной стены, к дому. Диллон неожиданно остановился у невысокой двери, открыл, выглянул и снова повел ее за собой. Они оказались в небольшом фойе, соединявшем дверь оранжереи с коридором, ведущим в бальный зал. Прис облегченно вздохнула. Хорошо, что они не оказались в очередном уединенном уголке дома!
Встряхнув шаль, она накинула ее на плечи и снова завязала концы между грудями, закрыв свой смелый вырез Но случайно подняла глаза и заметила брезгливую гримасу Диллона Кэкстона. В ответ на ее вопросительный взгляд тот пожал плечами:
– Не важно. Не обращайте внимания.
С этими словами он повел ее обратно в коридор. Они молча вернулись в бальный зал. Но прежде чем переступить порог, он сжал ее локоть.
Она вопросительно уставилась на него.
– Скажите, почему вам необходимо это узнать, и я отвечу на все ваши вопросы, – тихо пообещал он.
Немного помедлив, она так же тихо ответила:
– Я подумаю.
И спокойно вошла в зал.
Она пересекла на своей кобылке Пустошь, затерянную в тумане раннего утра. По пути она встретила немало всадников, тренировавших лошадей в этот холодный день. Снова в мужском костюме, с низко надвинутой на глаза шляпой и широким шарфом, в котором можно было прятать лицо, она постепенно приближалась к участку, на котором тренировалась команда лорда Кромарти.
Как она узнала, Пустошь принадлежала «Жокей-клубу» и предоставлялась для тренировок всем командам, заявленным на скачках.
Она продвигалась все дальше, молясь, чтобы Рас воспользовался густым туманом, чтобы проследить за лошадями Харкнесса и лорда Кромарти. Наблюдение за командами не поощрялось.
Ей было над чем задуматься. Когда Диллон Кэкстон пообещал ответить на любой вопрос, если она объяснит, почему ее так интересует реестр, Прис на какой-то момент захотелось, чтобы он заговорил о других вещах. Более личных.
Не хватало еще влюбиться в проклятого англичанина, особенно такого, который не погнушался допрашивать ее, предварительно доведя до безумия.
