— По крайней мере, мы будем спокойны за ребенка.
Я была ему очень благодарна за эти слова и неожиданно для
самой себя согласилась:
— Хорошо.
— Зови Сашку, отвезу тебя в город.
— Нет, — покачала я головой. — Поезжайте к
матери. До города я доберусь сама. Здесь неподалеку автобусная остановка. В
крайнем случае сойдет попутный транспорт. — Он подумал и кивнул. — Ты
поедешь к бабе Кате, — сказала я Сашке.
— Когда? — обрадовалась она.
— Дядя Алеша отвезет тебя прямо сейчас. А я приеду
попозже. Ты согласна?
— Согласна, — глядя на меня как-то чересчур серьезно,
ответила Сашка.
— Вот и отлично. Поехали.
Алексей высадил меня на автобусной остановке.
— Значит, так: до тех пор, пока я не вернусь, не
вздумай открыть рот. Ты убита горем и ничего не соображаешь. Ты поняла? Держи
язык за зубами. Никаких глупых догадок.
Он хлопнул дверью, не дожидаясь ответа, и, как только его
машина скрылась в потоке других машин, меня охватила паника. Как я могла
отпустить с ним ребенка? А если все, что он мне рассказал, чудовищный вымысел?
Этот человек не раз меня обманывал, а я, как последняя дура…
Подошел автобус. Я ехала в город, изводя себя теми же
мыслями. Я не знала, что меня ждет, я боялась думать об этом. Добравшись до
окраины города, остановила такси. В сумке зазвонил телефон, я торопливо его
достала и услышала Сашкин голос:
— Мама, мы с бабой Катей… — Потом другой голос, матери
Алексея.
— За ребенка не беспокойся, — сказала она и
добавила чуть тише:
— Что случилось-то?
— Не знаю, — с трудом ответила я. — Кажется,
погиб мой муж.
Поверить в это было по-прежнему невозможно. И лишь когда я
вошла в свою квартиру, увидела растерянные лица охраны, перепуганного Макса,
каких-то незнакомых людей, я осознала, что случилось.
Изображать убитую горем не пришлось, стоило мне войти в
кабинет мужа и увидеть кровавое пятно на ковре, как все поплыло перед глазами,
я хотела привалиться к стене, неловко оступилась и оказалась на полу. К тому
моменту, когда я очнулась, в доме остались самые близкие люди, не считая
охраны. Я сидела растерянная, подавленная, мало что понимая из разговоров и
объяснений, больше похожая на куклу, в которой вдруг кончился завод.
Те несколько дней я помню смутно, они вдруг выплывают из
памяти, чтобы тут же исчезнуть. В день похорон меня так накачали лекарствами,
что впоследствии я не могла вспомнить ни дорогу на кладбище, ни сам момент
прощания. Анатолия я тоже почти не помню. Бледное лицо, отстраненно-чужое…
Невозможно представить себе, что это мой муж. «Чепуха, — думала я. —
Они все валяют дурака, считают, что я поверю? Зачем Анатолию понадобилось все
это, не с ума же он сошел?» На какой-то миг наступало прояснение, и тогда
становилось страшно, я закрывала глаза, сжималась в комок и твердила себе: «Это
не правда…» Вскоре возвращалось спасительное забвение. На кладбище я вдруг
заявила:
— Саше надо проститься с отцом. — Хватала кого-то
за руки и требовала немедленно привезти ее.
— Геля, мы же решили… Для ребенка это такая травма.
Потом, когда она немного привыкнет, ты ей все расскажешь.
* * *
После похорон я проспала почти сутки. В доме стояла странная
тишина, хотя мать Анатолия, его сестра и брат еще не уехали. В дверь постучали,
сначала я увидела медсестру, а потом свекровь.
— Как ты? — спросила она.
— Нормально, — с трудом ответила я.
— Где Сашенька? — присаживаясь рядом, спросила
она. Я нашла в себе силы спокойно ответить:
— У подруги. Я не хотела…
— Правильно, — кивнула свекровь и взяла меня за
руку. — Все деньги проклятые, — сказала она с обидой. — Дом у
вас хороший, машины, две или три? Да бог с ними… Ты поплачешь да найдешь
кого-нибудь, а у меня сына больше не будет.
— Вы считаете, я виновата? — хмуро спросила я.
— Чего тебя винить. Сашку жалко. Мы уезжаем, — без
перехода заявила она.
— Почему? — испугалась я.
— Игорю на работу, да и ребятишек Люда оставила с
чужими, можно сказать, людьми. Я Сашеньке звонить буду.
Она поднялась и пошла к двери. Медсестра все это время
стояла за ширмой. Как только дверь закрылась, она направилась ко мне со шприцем
в руках.
— Давайте-ка мы сделаем укольчик. «Почему они уезжают?»
— вертелся у меня на языке дурацкий вопрос. Дурацкий, потому что ответ мне на
него вроде бы дали.
К вечеру родственники действительно уехали, и я осталась в
огромной квартире с охранником и медсестрой. Набрала номер сотового Алексея и с
облегчением услышала, как он буркнул:
— Да. С ребенком все в порядке. Как ты?
— Не знаю, — честно ответила я.
— Я приеду завтра. Постарайся до той поры не наделать
глупостей.
— Я не хочу, чтобы ты приезжал, — твердо сказала
я.
— Опять угрызения совести? — В его голосе
послышалась усмешка.
— Прекрати. — Я бросила трубку и упала в кресло,
обхватив голову руками. Раздался стук в дверь, и вновь появилась медсестра.
— К вам пришли, — сказала она.
Я испуганно выпрямилась, дверь открылась шире, и вошел Макс.
— Здравствуй, — со вздохом сказал он и сел в
кресло напротив. — Уехали?
— Да, — кивнула я.
— И мать тоже? — Я вновь кивнула. —
Неудивительно, — зло фыркнул он.
— Что ты имеешь в виду?
— Не повезло тебе с родственниками. Впрочем, мне еще
хуже, у меня вовсе никого нет. — В глазах его стояли слезы. Я не знала,
как отнестись к его появлению и к этим слезам, потому что подозревала его во
всех смертных грехах. — У меня был с ними разговор, — неохотно
продолжил он. — Я имею в виду родственников Анатолия. Сестрица надеялась
на наследство. Толя говорил, что она страшная стерва, но я не ожидал…
— Подожди, о чем ты? — нахмурилась я.
— Как же, они решили, что здесь их ждут златые горы, но
я их разочаровал.
— Должно быть, я все еще плохо соображаю…
