— Козлят смотреть? — насмешливо поинтересовался
Алексей.
— Вы бы прогулялись немного, — виновато заметила
Екатерина Ивановна. — Или устали? Целый день на огороде. Отдохните. Вон к
речке бы сходили…
— Прогуляемся? — поднялся Алексей, обращаясь ко
мне.
— Вообще-то я… Хорошо, — кивнула я и первой
направилась к калитке. Мне вдруг пришло в голову, что он хочет со мной
поговорить.
Я шла по тропинке, спускаясь к реке, он шел следом, молчал.
И я, не выдержав, спросила:
— Ты хотел мне что-то сказать? Он не ответил. Я
намеревалась повторить вопрос, но слова застыли на губах. Теперь мы шли вдоль
реки, и я боялась повернуть голову, чувствуя его за спиной, нас разделял шаг,
может, два. Мне стало трудно дышать и сделалось страшно, казалось, еще шаг, и
случится что-то непоправимое.
Тропинка петляла вдоль берега, надо было остановиться или
повернуть, но сил на это не было, и я шла и шла вперед, надеясь, что из-за
ближайших деревьев вдруг покажутся люди и все это само собой прекратится.
— Подожди, — вдруг сказал он, я резко повернулась
и увидела его совсем рядом, он схватил меня за локти и притянул к себе.
Я зажмурилась, хотела закричать, не от страха — от отчаяния,
что не могу справиться с собой. Мне хотелось ударить его, сказать, что я его
ненавижу. Так оно и было, я ненавидела его в ту минуту и вместе с тем… Я и
самой себе не хотела признаться в том, что на самом деле происходит со мной.
«Это безумие», — в отчаянии подумала я, но через несколько минут ничего
уже не имело значения.
* * *
Когда мы вернулись в дом, Сашка уже спала, и я мысленно
перекрестилась — не знаю, как бы я смогла смотреть в глаза своему ребенку.
Екатерина Ивановна позвала нас пить чай, Алексей отказался. За последние два
часа мы не сказали друг другу ни слова. «Мне надо уезжать отсюда, — думала
я. — Я не должна оставаться здесь… Куда уезжать? Да все равно. Денег на
карточке хватит, чтобы добраться, к примеру, до Сибири и прожить там месяц. За
это время весь этот кошмар должен кончиться… А если нет?» Я гнала мысли о муже,
но они настойчиво возвращались. Меня ждали в банке. Узнать, где лежат деньги,
эти люди могли только от Анатолия. Впрочем, не только. Допустим, у них хорошие связи.
Они проверили банки и узнали, в каком из них я арендую ячейку. Почему нет? И
мой муж совершенно ни при чем… Я позвонила ему и едва не угодила в ловушку… Его
телефон прослушивали, и похитители оказались гораздо расторопнее, чем он.
Анатолий не позволил мне обратиться в милицию… Это же вполне понятно — он
боялся за Сашку, ему пригрозили, что пострадает ребенок. Он сказал, что Олег
умер в результате травмы, то есть это я убила его табуреткой, и поэтому
настоятельно советовал забыть не только самого Олега и дом, где меня держали,
но и все с этим связанное. Мой муж хотел меня защитить. Однако на самом деле
Олега застрелили. И не обратить на это внимание охрана мужа не могла, ведь они
профессионалы. Вдруг по какой-то причине они не сообщили об этом мужу или Анатолий
сомневался в правдивости моих слов и считал, что я как-то раздобыла оружие и
убила парня.
Каждый из этих фактов в отдельности я более-менее могла
объяснить, но вместе они являли собой пугающую картину. Неужели мой муж… «Не
смей, ты предала его, ты ему изменила, ты изменила ему с человеком, которого не
любишь, которого боишься, презираешь, считаешь едва ли не животным, а теперь
ищешь себе оправдания. Какая ты дрянь, — мысленно выговаривала я себе, в
отчаянии качая головой. Я сцепила зубы и уставилась в окно. — Бежать,
бежать, — настойчиво билось в моем мозгу. — Все равно куда, лишь бы…»
— Пойду прилягу, — сказала Екатерина Ивановна, и я
вздрогнула от неожиданности.
— Да-да, конечно. Спокойной ночи.
Очень хотелось спать, но я боялась идти к себе, боялась
встретиться с ним, сидела и таращилась в окно, пока он не появился на кухне.
Прошел, выпил воды и взглянул на меня с усмешкой:
— На боевом посту? — Что?
— Вчера ты сидела в кресле, а сегодня…
Я резко поднялась и прошла на террасу, Алексей явился
следом.
— По-моему, это глупо, — сказал он со своей
неизменной усмешкой. — Смотри на вещи проще. В конце концов, твоему мужу
вовсе необязательно знать об этом. Он и не узнает, если ты сама не разболтаешь.
— Я тебя ненавижу, — тихо сказала я.
— Я догадываюсь, — серьезно ответил он.
— Ничего подобного. Ты даже представить себе не можешь…
— Да неужто… Думаю, представить не так сложно. Не
подхожу я тебе, да? Рожей не вышел, биография тоже подкачала. Надо полагать,
Олег в роли спасителя нравился тебе больше. Должно быть, поэтому и схлопотал
табуреткой.
— Замолчи, — попросила я. — Все, что ты
говоришь…
— Все, что я говорю… — эхом отозвался он, подходя
ближе.
— Не смей, — отступая на шаг, сказала я.
— В самом деле? — Он прижал меня к стене, его руки
были на моем теле, и я испугалась, что все повторится, как там, на реке.
— Убери руки, — сказана я зло, страх придал мне
силы. — Убери руки, — повторила я. Он засмеялся, глядя мне в глаза, а
я, должно быть, спятила. — Чтоб ты сдох, подонок, — сказала я
тихо. — Чтоб ты сдох. Ненавижу.
Смеяться он перестал, правда, ухмылка все еще держалась на
его губах как приклеенная. Он отступил на шаг, на мгновение я решила, что он
ударит меня, съежилась под его взглядом и закрыла глаза, а когда открыла их, он
уже вышел с террасы, хлопнув дверью. Я с облегчением вздохнула и села на
кровати, прислушиваясь.
Раздались шаги под окнами, он завел машину, звук работающего
мотора стал удаляться. Я закусила губы, пытаясь справиться с рыданиями. Он
уехал… Куда? Он единственный человек, который мог бы мне помочь, потому что
знает, что происходит. Что я ему наговорила, зачем? Что это изменит? Его вины в
том, что произошло, не больше, чем моей. Это я изменила мужу, я… Так с какой
стати я пытаюсь все свалить на него?
Я вдруг вспомнила его взгляд и вновь поежилась. Не стоило
мне с ним ссориться. Такие, как он, злопамятны. На благородного героя Алексей
отнюдь не похож, и, как теперь поступит, известно одному богу.
«А что, если он прямиком отправится к моим врагам? — Я
тоскливо огляделась. — Разбудить Сашку и бежать. Куда? Все равно… бежать».
Вместо этого я легла и накрылась одеялом с головой, давясь слезами. Мне было
страшно оставаться здесь, но покидать дом еще страшнее.
