— И не жди, что я возьмусь тебе объяснять. Меня твои
дела не касаются, повторяю еще раз на тот случай, если ты не услышала в первый.
Я достала из сумки конверт и протянула ему.
— Это еще что? — спросил он недовольно.
— Деньги. Все, что у меня есть. Пожалуйста, возьми их.
И помоги мне. У меня нет родственников, и даже если бы были… После того, что
произошло сегодня, я не рискну обратиться ни к ним, ни к друзьям. Я не знаю,
что мне делать, я понятия не имею, как вести себя в подобной ситуации. Я боюсь звонить
мужу, — сказала я, и голос мой сорвался. — Помоги нам, пожалуйста…
Если у меня отберут ребенка… — Я закусила губу и отвернулась к окну. Он шуршал
бумагой, наверное, вынул деньги. Все это время я терпеливо ждала.
— Ладно, — сказал он со вздохом. — Но есть
условия. Первое — я говорю, а ты внимательно слушаешь и без самодеятельности,
иначе я ни за что не отвечаю. Второе — никаких дурацких вопросов типа «почему»
и «кто». Если ума не хватит помалкивать, можешь сразу проваливать. Ясненько?
— Да, — кивнула я. В настоящий момент я была
согласна на все, лишь бы знать, что мой ребенок в безопасности.
— Хорошо, — сказал он без особой радости. —
Значит, наше соглашение вновь вступает в силу. Саша, — позвал он, —
давай в машину.
— Куда мы поедем? — спросила я, запнулась и
испуганно добавила:
— Это-то я узнать могу?
— Можешь. Отвезу вас к своей матери. Поживете у нее
недельку, а там посмотрим, как карта ляжет.
— У тебя есть мать? — брякнула я. Было как-то
странно представить его ребенком, обычным мальчишкой на велосипеде или гоняющим
в футбол. Мне стало стыдно за эти мысли и за свой вопрос. Наблюдая за тем, как
я наливаюсь краской, он с усмешкой ответил:
— Нет, я инкубаторский.
— Извини, я не правильно выразилась, — промямлила
я. — Я имела в виду…
— Меня совершенно не волнует, что ты там имела… — Его
ухмылка стала откровенно издевательской. Он устроил Сашку на сиденье, а сам
пересел за руль. — Ну что, поехали? — сказал он насмешливо.
— Где живет твоя мама?
— В ста пятидесяти километрах отсюда. В деревне. Там
искать вас вряд ли кому придет в голову.
— Как ты ей объяснишь?
— А что тут объяснять? — удивился он. — Сын
приехал в гости.
Я не нашлась что ответить, и всю дорогу мы ехали молча,
время от времени перебрасываясь незначительными фразами, но в основном говорила
Сашка.
* * *
Деревня выглядела весьма живописно. На пригорке березовая
роща со свежей листвой, ярко-зеленой на солнце, песчаная дорога, впереди
церковная колокольня.
— Ты здесь родился? — рискнула спросить я.
— Нет. Матери дом от бабки достался, вот она и живет
здесь с апреля по октябрь. Огурцы выращивает, — вполне миролюбиво ответил
он.
— Ты часто ее навещаешь?
— Тебе-то что до этого? — удивился он.
— Просто спросила.
— Ну так больше не спрашивай.
— Дядя Алеша, — вдруг подала голос Сашка, —
ты зачем маме грубишь? Мама с тобой хорошо разговаривает, а ты вредничаешь. Мой
папа с мамой так никогда не разговаривает.
— Так то папа, — вроде бы слегка растерявшись,
ответил он. — Мы ж просто шутим. Мама не обижается, правда? —
обратился он ко мне, но я оставила его вопрос без ответа.
Между тем мы подъехали к добротному дому из красного
кирпича, с большой верандой. В палисаднике зацветали тюльпаны, черный кот сидел
на завалинке и лениво щурился на солнце. Через минуту в окне мелькнуло лицо
женщины, а потом она вышла на крыльцо. Высокая, статная, с простым и строгим
лицом. Стало ясно, чертами лица Алексей пошел в мать. Только глаза у нее были
другие — большие, карие, с выражением тихой печали, хотя сейчас она, широко
улыбаясь, спешила навстречу сыну.
Он вышел, хлопнул дверью и пошел к ней.
— Привет, мамуля, — сказал Алексей, обнимая ее.
Для женщины она была довольно высокой, но ему доставала до плеча. Она уткнулась
в его плечо и постояла так с полминуты, потом отстранилась и сказала, смахнув
слезы и весело смеясь:
— Слава богу, сынок…
— Я не один, мама, — сказал он, но она уже успела
заметить и теперь смотрела на нас с настороженным любопытством. Я вышла из
машины, помогла выйти Сашке и нерешительно сказала:
— Здравствуйте.
— Это Ангелина, — кивнул небрежно Алексей. —
А это Саша. Саша, это моя мама, зовут ее Екатерина Ивановна.
— Можно баба Катя, — сказала женщина, улыбнулась,
наклоняясь к Сашке, и лицо вдруг сразу преобразилось, стало почти
красивым. — Идемте в дом, — позвала она, взяв Сашку за руку.
— Вы идите, а я тут с сумками разберусь. — Алексей
стал вынимать сумки из машины (продукты и необходимые нам с Сашкой вещи мы
купили по дороге), а я вслед за Екатериной Ивановной и Сашкой вошла в дом.
— Хоромы, конечно, не царские, — говорила
Екатерина Ивановна, — но устрою вас с удобствами.
— Мама, смотри — котята, — ахнула Сашка. И в самом
деле, из передней появились два котенка.
— Этого добра здесь сколько угодно, — улыбнулась
Екатерина Ивановна. — Мы с тобой к соседям сходим, у них щенки, поди, штук
шесть, а может, более, и коза с козлятами. Маленькие, смешные, по лужайке
скачут.
— А кормить их можно?
— Отчего ж нельзя, покормим.
Я чувствовала некоторую неловкость, даже обрадовалась, когда
появился Алексей. Екатерина Ивановна стала торопливо собирать на стол. Когда
все было готово, она выставила бутылку водки, три стопки. Алексей налил, и
Екатерина Ивановна сказала:
— Давайте со свиданьицем и за знакомство. Водку пить
мне не хотелось, но отказаться я не посмела. Вставать из-за стола не
торопились.
Алексей допивал бутылку в одиночестве, а мы перешли на чай.
— Как твои дела? — спросила Екатерина Ивановна,
глядя на сына, вопрос прозвучал не то чтобы робко, скорее неуверенно.
— Нормально, — кивнул он.
— На работу устроился?
— Ага. Сейчас в отпуске.
— Кем устроился-то?
