И все же пришлось отступить на шаг и утратить ощущение теплой близости и женственной мягкости, так естественно дополнявшей его мускулистую фигуру. Пришлось подавить неуклонно растущую страсть. Усилием воли Дел заставил себя отстраниться; выпустил одну руку Делии и вышел из алькова.
Внимательно посмотрел по сторонам, чтобы убедиться в полной безопасности, и только после этого выпустил на свободу спутницу. Молча, без единого слова подвел к ближайшему экипажу. Открыл дверь, помог сесть и посмотрел на возницу:
— В отель «Гриллонс».
Поднялся в карету, захлопнул дверь и без сил упал на сиденье.
В дороге он не произнес ни слова. Молчала и Делия.
Когда подъехали к отелю, ей уже удалось справиться с нервами, однако сердце билось часто и тяжело.
Сказывался затаенный гнев, да и неутоленный порыв страсти не прошел даром.
Решительно войдя в холл отеля, мисс Данканон высокомерно кивнула служащему за конторкой, быстро поднялась по лестнице и направилась по коридору к своему номеру.
Дел, разумеется, не отставал; за спиной раздавались тяжелые шаги. Подойдя к апартаментам, Делия распахнула дверь и почти влетела в гостиную.
Полковник вошел следом и захлопнул дверь.
Только сейчас она остановилась и, не скрывая гневного возбуждения, повернулась лицом к нарушителю спокойствия:
— Даже не пытайтесь упрекать за то, что пришла на помощь! Если подобные обстоятельства повторятся, сделаю то же самое.
— Нет, не сделаете. — В глазах Дела читался гнев ничуть не слабее того, которым пылала она. — Больше никогда, никогда не смейте ослушаться. Если прикажу уйти, немедленно и без сомнений выполняйте приказ.
— И не подумаю. Не забывайте, что я не отношусь к числу ваших подчиненных, которыми можно командовать как заблагорассудится. В любой ситуации буду поступать только так, как сочту нужным.
Дел с трудом сдерживал ярость, едва справлялся с желанием схватить упрямицу за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы привести в чувство. Даже заговорить смог не сразу.
— Если хотите и дальше оставаться в нашей группе и помогать в выполнении задания, то отныне и впредь обязаны неукоснительно следовать моим рекомендациям.
Тонкая темная бровь удивленно поднялась.
— А иначе что?
Пришлось замолчать и задуматься.
— Я не служанка и не солдат, который обязан вытягиваться по стойке «смирно». Никто не давал вам права мной командовать!
— Вы леди, и я за вас отвечаю. Ответственность возрастает оттого, что ваши родители обратились с просьбой сопровождать любимую дочку по пути из порта домой. Защищать вас — моя работа.
Широко распахнутые глаза Делии мгновенно превратились в узкие щелки.
— О, неужели? Надо понимать, второй поцелуй именно это и означал? Вы меня защищали?
Делия с удивлением услышала, как зазвенел голос. Внезапно вспомнился поцелуй на узкой лестнице мадам Латур, пришел на память и темный альков. Больше всего пугали собственная беспомощность и неожиданная реакция. Что и говорить, защитник оказался опаснее любого преступника.
К счастью, сам он об этом не знал.
А потому удалось собраться с духом, окинуть собеседника высокомерным взглядом и презрительно заявить:
— Я не ваша — ни в одном из возможных смыслов, а потому незачем брать на себя ответственность!
Значит, целовал он лишь для того, чтобы защитить? Чтобы продолжить разыгранный перед модисткой спектакль, чтобы заставить молчать в опасный момент? И даже второй поцелуй наверняка имел рациональное объяснение!
Сгорая от ярости, Делия решительно повернулась и направилась в спальню. Толкнула открытую настежь дверь, чтобы захлопнуть, однако стука не последовало.
Она оглянулась и с трудом сдержала возмущенный возглас: следом, чернее тучи, в комнату влетел Дел.
От ярости едва не закипела кровь. Делия выпрямилась во весь рост, картинно указала на дверь и даже открыла рот, чтобы потребовать немедленно удалиться…
Он схватил ее за руку, привлек и заключил в объятия.
Склонил голову и накрыл губы горячими жадными губами.
Глава 6
Он завладел всем ее существом. Прижал к себе с такой силой, словно пытался навсегда слиться воедино.
Поцелуй оказался страстным до безумия. Можно было подумать, что он готов проглотить, потребовать бесспорного обладания, любым доступным способом сделать своей.
Делия запустила пальцы в темные волосы, нетерпеливо и пылко ответила на призыв. Две воли, два характера встретились и столкнулись в огненном водовороте страсти. Желание вспыхнуло и увлекло в иной мир, где жизнь подчиняется законам наслаждения, а время замирает.
Гнев, который только что руководил действиями и словами, мгновенно превратился в новую силу, неумолимо сметавшую логику любых рассуждений. Женственная сущность уже не поддавалась контролю, требовала свободы и стремилась вырваться из тесной клетки.
Голод продолжался слишком долго; терпение иссякло.
Дел склонился ниже, безжалостно углубил поцелуй, а Делия тут же ответила и прижалась всем телом, спеша встретить и принять любую, самую смелую ласку.
Она помнила и жар, и лихорадочное ожидание близости. И все же в этот раз все происходило иначе: костер разгорался с невиданной силой, и искры улетали в небеса.
Дел испытывал те же чувства; ясно понимал, что надо немедленно остановиться, что вообще не следовало позволять себе этот опасный, провокационный поцелуй. И все же поцелуй был необходим. Необходим, чтобы показать то, чего Делия не хотела видеть и понимать, чтобы недвусмысленно продемонстрировать: она принадлежала ему безраздельно и глубоко. Обладание давало право защищать любыми доступными способами.
Дел слегка отстранился и тихо пояснил:
— Вот почему я должен обеспечить вам полную безопасность.
Безопасность от Черной Кобры, от любой из возможных угроз.
Потому что она принадлежала ему — ему и больше никому, во всем белом свете.
Делия смотрела не мигая, и в изумрудных глазах светилось страстное нетерпение. Привлекла его голову, прильнула губами к губам и повергла в огненную пучину.
Вожделение закружило в безумном водовороте.
Ах, если бы сохранилась способность думать… но властно сжимавшие голову руки и горячие ненасытные губы лишили воли и прогнали прочь мысли.
Ответ последовал мгновенно, неоспоримый и вдохновляющий: тихий стон поведал больше, чем могли бы объяснить слова. Пальцы заблудились в волосах, в то время как его пальцы манили, играли, дразнили и познавали.
Даже пелерина не помешала сильным и нежным пальцам до боли растревожить грудь. Столь сладкой истомы она не знала.
