Особенно тянуть тоже не стоило.
* * *
В коридоре кто-то выломал все звонки. Когда Сэм нашел нужную квартиру, ему пришлось стучать в дверь кулаком. Он услышал шаги, потом шорох: кто-то притаился с той стороны и смотрел на него в глазок.
— Убирайтесь! — раздался голос.
Сэм посмотрел на дверной замок. Было видно, что его уже взламывали.
— Я не вор, — сказал он, — и я не из полиции.
Дверь приоткрылась, показалось недовольное лицо. Это была Бриди, соседка Джоди. На ней был минимум одежды: шортики и короткая карамельно-розовая футболка, между ними виднелась полоска голого живота.
— Что надо?
— Меня зовут Сэм Гэллоуэй, я врач, ищу Джоди.
— Ее нет дома, — ответила Бриди, пожалев, что открыла дверь.
— Это очень важно, — сказал Сэм и поставил ногу на порог, не давая захлопнуть дверь.
— Чего вам от нее надо?
— Я хочу ей помочь.
— Ей не нужна никакая помощь.
— А я думаю, что нужна.
— У нее неприятности?
— Джоди употребляет наркотики, правда?
— Так, чуть-чуть…
Сэм внимательно посмотрел на Бриди. Ее глаза были грустными, пустыми, в потеках туши.
— Послушайте, я знаю, что вы попали в больницу после передозировки и Джоди вас сопровождала. Она помогла вам в трудный момент. Теперь ваша очередь помочь ей. Просто скажите, где ее найти.
Бриди колебалась.
— Ну… В последнее время она тусуется с Сирусом. Это наш… дилер. Я дам адрес, только не говорите никому…
— Обещаю.
Бриди нацарапала на листке несколько слов. Сэм поблагодарил и протянул ей визитную карточку со своим рабочим телефоном.
— Если захотите завязать, приходите, я помогу вам.
Бриди карточку не взяла.
— Лучше дайте двадцатку.
— Извините, нет, — разочарованно ответил он.
Каждый раз, видя кого-то в беде, в нищете, Сэм испытывал чувство вины оттого, что не может помочь. Он хотел бы спасти всех, хотя и понимал, что это невозможно. В больнице над ним посмеивались, но он знал, что в этой черте его характера и заключается его основной ресурс. В ней он черпал силы жить дальше.
Он уже начал спускаться по лестнице, но вдруг вернулся.
— Подождите!
Он достал из бумажника две десятки, сложил пополам и сунул между ними визитную карточку. Если Бриди захочет взять деньги, она возьмет и карточку. Бриди выхватила доллары и захлопнула дверь.
Она пошла на кухню и выбросила визитку в мусорное ведро. Деньги она сунула в лифчик. Потом вернулась в гостиную, уселась перед телевизором и стала делать то, что делала до того, как Сэм постучал в дверь, — смотреть музыкальные клипы. На двадцать долларов можно купить две-три дозы. Два-три билета в прекрасный мир.
Сэм подошел к Грейс, которая ждала его, сидя на капоте.
— Ну? — нетерпеливо спросила она.
— Джоди там нет, но мне дали другой адрес. Поехали, расскажу по дороге.
Бриди валялась на диване, свесив голову вниз, скрестив руки на груди, — так ей казалось, что музыка наполняет ее всю. Вдруг ее словно подкинуло. Она пошла на кухню, вытащила карточку Сэма и пришпилила к доске для записок, которая висела на холодильнике.
«Может быть, в один прекрасный день…»
* * *
Замерев от страха, Джоди слушала, как ее сердце стучит под поясом со взрывчаткой. Колени тряслись, в животе образовалась пустота, словно она падала в бездонную пропасть.
Несколько часов назад жизнь была бессмысленна и пуста и смерть казалась избавлением. Но сейчас Джоди была твердо уверена в одном: она не хотела умирать. При мысли, что все закончится сегодня, этим зимним днем, ее охватывал ужас и трясло как в лихорадке.
Запрокинув голову, она с изумлением и восторгом смотрела в бездонное небо. Мягкая снежинка упала на щеку, растаяла и покатилась вниз горячей слезой. Стараясь не шевелиться, Джоди огляделась. Все ее чувства были обострены; ей казалось, что теперь она одно с каждым человеком в этом парке.
Вашингтон-сквер находилась в одном из самых красивых районов Манхэттена. Небоскребы потеснились, уступив место небольшим уютным домам из красного кирпича. Приближалось Рождество, на деревьях и балконах появились ангелы и звезды, контуры которых были очерчены яркими светящимися гирляндами.
Шел снег, но в парке было много народу. Это место обожали студенты Нью-Йоркского университета, корпуса которого окружали Вашингтон-сквер. Юноши и девушки готовились к представлению, запускали фрисби, жонглировали, катались на роликовых коньках. Многие пришли с музыкальными инструментами. Играть здесь, на виду у прохожих, было гораздо веселее, чем в тесных квартирках.
В западной части парка за деревянными столами расположились любители шахмат. Несколько зрителей увлеченно наблюдали за яростным сражением между старым евреем в кипе и начинающим Бобби Фишером.
Матери гуляли с детьми, поправляли им шарфики и натягивали на уши шерстяные шапки, прежде чем отпустить побегать за белками.
Тут чувствовался дух настоящего Нью-Йорка — города, в котором смешалось много разных народов и культур. На несколько мгновений можно было поверить в то, что перед вами сбывшаяся утопия — мир, в котором возможна братская любовь между людьми.
Джоди смотрела на все это с совершенно новым для нее чувством сопричастности. На скамейке рядом с ней пара влюбленных ела вафли и целовалась. Джоди подумала, что ей придется умереть, так и не узнав, что значит быть влюбленным.
Вдруг у главного фонтана группа студентов, ожидавших начала спектакля, запела хором «Аллилуйя» Леонарда Коэна. Они исполняли ее в манере Джефа Бакли.
[37]
Привлеченные пением, люди останавливались послушать. Все вокруг дышало миром.
Откуда-то появился бродячий предсказатель с Библией под мышкой. Он хватал прохожих за руки и уверял, что вот-вот разразится катастрофа. Но никто не обращал на него никакого внимания.
* * *
Марк Рутелли патрулировал Мидтаун, ожидая, хоть и без особой надежды, сообщения о том, что кто-то видел Джоди. Он с утра не притрагивался к алкоголю. Дельгадилло был бы просто счастлив увидеть его пьяным, и Марк не собирался доставить ему такое удовольствие. Какая-то гордость у него все-таки осталась.
Но он чувствовал, что с каждой минутой его руки трясутся все сильнее. Он сам не заметил, как притормозил у магазина, который торговал спиртным. Хватит мечтать. Если он и бросит выпивку, то уж точно не сегодня.
Он вошел в магазин и вышел оттуда с небольшой бутылкой водки в бумажном пакете. Сел в машину и сделал первый глоток. Алкоголь обжег язык, нёбо и горло, блаженное тепло разлилось по телу. Рутелли отлично знал, что ощущение покоя, которое приносит выпивка, эфемерно, но этот яд позволял ему собраться хотя бы ненадолго.
