— Но мы выполняли свою работу! Согласитесь, вы вели себя неадекватно, — оправдывался один из полицейских, снимая с Грейс наручники.
— Ладно, ладно! Лучше помогите мне и подвезите.
— Куда?
— В больницу Святого Матфея, — ответила Грейс, растирая запястья.
* * *
Центр здоровья имени Джона Кеннеди находился в башне из стекла и металла на углу Парк-авеню и Пятьдесят второй улицы. Жюльет вбежала в здание. Она уже опаздывала на пятнадцать минут, но надеялась, что ее за это не отправят обратно в тюрьму.
«Хотя на этот счет никогда нельзя быть уверенным».
Дожидаясь лифта, она восхищенно оглядела холл. Его высокий потолок был выложен золотой византийской мозаикой. Вот за что Жюльет любила Нью-Йорк: даже если ты давно живешь тут, не бывает дня, чтобы ты не увидел вдруг что-нибудь новое и прекрасное. Жюльет поднялась на тридцать третий этаж, обещая себе, что, когда покончит с делами, обязательно вернется, чтобы как следует рассмотреть потолок в холле.
Она подошла к администратору и сказала, что ей назначена встреча. Ее попросили подождать, потом провели по коридору. Вокруг пахло больницей. Жюльет все еще витала в облаках, и даже холодный строгий интерьер медицинского центра не смог испортить ей настроение. Хотя она, конечно, предпочла бы сейчас оказаться в другом месте.
«Если хочешь быть здоров, меньше слушай докторов», — говорила ее прабабушка, которая бодро пересекла девяностопятилетний рубеж, и до сих пор Жюльет всегда старалась следовать ее совету.
— Мадемуазель Бомон? — спросил человек в белом халате.
— Да.
— Я доктор Голдвин. Начнем, если вы не против.
Жюльет вошла вслед за ним в длинный неуютный кабинет. Начался быстрый медицинский осмотр. Жюльет сделали прививки, взяли кровь на анализ. Она ответила на несколько вопросов о перенесенных заболеваниях, о наследственности.
Затем врач начал прослушивать ее легкие. Чтобы разрядить обстановку, Жюльет пошутила:
— Доктор, никакого рака, пожалуйста! Мне некогда, я влюблена.
Но врач даже не улыбнулся. В медицинском центре пациенты идут непрерывным потоком, и если вам хочется участия и приветливости, обратитесь в другое место.
— Мадемуазель Бомон, мы закончили.
— Я могу идти?
— Да. Оставьте ваш адрес, мы пришлем результаты осмотра. Или вы можете сейчас подождать?
— Сколько времени это займет?
— Полчаса.
— Тогда я подожду, — ответила Жюльет.
Уж лучше разом покончить с этим. Ее проводили в зал ожидания. Она налила себе кофе из автомата и долго стояла у окна, глядя на блики в стеклах небоскребов на Парк-авеню. В них отражалось небо, и огромные здания казались Жюльет прекрасными и в то же время пугающими. Наверное, потому, что сама она чувствовала себя маленькой, хрупкой, смертной.
Кофе был отвратительным. Жюльет почувствовала, что ее тошнит. Она смяла пустой стаканчик. Ей вдруг стало не по себе. У нее возникло какое-то смутное предчувствие, что со здоровьем у нее не все в порядке. Что за ерунда! Она отлично себя чувствует. Если бы понадобилось, она смогла бы пробежать нью-йоркский марафон или пешком подняться на семь тысяч ступеней Эмпайр-стейт-билдинг.
Жюльет тряхнула головой и стала думать о приятном. Как только она выйдет отсюда, тут же бросится в объятия Сэма. Днем у него должен быть перерыв, и они смогут погулять в Брайант-парке.
Дверь в зал ожидания открылась, на пороге появилась медсестра.
— Мадемуазель Бомон, доктор Голдвин получил результаты вашего обследования. Пройдите за мной, пожалуйста.
* * *
Джоди всю дорогу простояла, прижимаясь лбом к стеклу вагона. Мимо с бешеной скоростью проносились стены подземки.
Она была потрясена. Похоже, она окончательно чокнулась. А что еще думать, если она только что видела свою мать?
О нет, она не строила иллюзий. Ей было прекрасно известно, что Грейс умерла и уже десять лет лежит на кладбище. Все, что только что случилось, было побочным действием этих чертовых наркотиков. Галлюцинация, помрачение рассудка.
Но все это казалось таким реальным! Мать была именно такой, какой Джоди ее помнила: возраст, походка, уверенный голос, от которого сразу становилось спокойно. В ее голове проносились картины встречи с Грейс, но что-то отвлекало ее. Какой-то вопрос не давал покоя. Если это не ее мать, откуда эта женщина знает ее имя? Почему защитила от полицейских? Джоди понятия не имела. Она вообще не могла теперь точно сказать, что именно видела. С тех пор как наркотики вторглись в ее жизнь, она ни в чем не была уверена.
Джоди вышла на станции «Юнион-сквер» и пересела на северную линию. В вагоне, по дороге в Бронкс, кто-то уставился на наручники, которые болтались у нее на запястье. Она сунула руку в карман. По щекам у нее катились слезы, и она не могла их остановить. Никогда еще она не чувствовала себя такой разбитой и одинокой.
* * *
Жюльет толкнула дверь в кабинет доктора Голдвина.
— Входите, мадемуазель Бомон.
Она села напротив него. Врач смотрел на нее с превосходством того, кто знает о вас то, что вам неизвестно, и пользуется властью над вами.
— Итак? — спросила Жюльет, чтобы положить конец этой комедии.
Врач протянул ей лист бумаги: результат анализа крови. Жюльет увидела только ряды цифр, которые плясали у нее перед глазами.
— Я скоро умру? — спросила она наполовину в шутку, наполовину серьезно.
— Нет, даже наоборот… Всем нашим пациенткам детородного возраста мы делаем тест на беременность.
— И?..
— Мадемуазель Бомон, вы беременны.
23
Мы сделаны из тех, кого любим, и все.
Кристиан Бобен
[35]
Больница Святого Матфея
— Вам сюда нельзя!
Грейс Костелло обошла стойку администратора в службе скорой помощи, подошла к стенду с расписанием и стала искать имя Сэма.
— Сюда можно только персоналу, — возмутились две мощные охранницы, бросаясь к ней. Они уже были готовы схватить Грейс за руки, когда она сунула им под нос значок полицейского, приколотый к отвороту куртки.
— Полиция! Я ищу доктора Гэллоуэя. Это срочно.
Конни посмотрела на расписание.
— Второй этаж, двести третий кабинет.
Грейс бегом поднялась по лестнице и ворвалась в кабинет, где Сэм заканчивал перевязывать мальчика, который не придумал ничего умнее, чем повторить один из трюков, который показали в «Придурках».
[36]
