Самолет принадлежал крупной западной компании, одной из самых надежных в мире, а не какому-то помойному чартеру. Каждый, кто имел отношение к этому рейсу, выполнил свою работу на совесть. Никто из персонала не халтурил, стараясь побыстрее закончить осмотр.
Но, бог знает почему, что-то загорелось под обшивкой потолка в кабине, сразу за пультом управления. И по непонятной причине электронная противопожарная система не сработала. Экипаж понял, что начался пожар, когда его уже нельзя было остановить.
Карли закрыла за собой дверь в туалет и оказалась в тесном помещении.
«Господи, а ведь некоторые умудряются тут трахаться, — подумала она. — Хотела бы я на это посмотреть…»
Она умылась холодной водой. Решено. Она больше никогда не будет летать самолетом. Слишком страшно, когда твоя судьба от тебя не зависит. Если потребуется, она даже готова сменить профессию. Ну да, как же. Это она говорила себе каждый раз, оказавшись в самолете.
На стене кабинки кто-то нацарапал несколько едва различимых слов. Карли наклонилась, чтобы разобрать написанное, и прочитала: «Men plan, God laughs».
[18]
Она раздумывала над прочитанным, как вдруг у нее над головой замигала надпись «Пристегните ремни».
В это самое время в предместье Квинс мать Билли поставила чашку бульона на заваленную компакт-дисками тумбочку у кровати.
— Отдыхай, милый. — Она поцеловала Билли в лоб. — Дорогой, ты не очень расстроился из-за того, что пропустил поездку во Францию?
Билли, лежа в постели, покачал головой. На лбу его красовался компресс.
Едва за матерью закрылась дверь, он выскочил из постели, метнулся к окну и выплеснул бульон. Он его просто ненавидел! Утром приходил врач, и Билли притворился, что болен гриппом.
Ему пришлось это сделать. Накануне ночью у него снова был кошмар. Страшный сон, в котором он отчетливо, как наяву, видел пламя, пожирающее самолет, и кричащих от ужаса людей. Он хотел бы предупредить остальных, но уже давно перестал рассказывать о своих видениях. Ведь ему никто не верил.
Билли устроил гнездо из одеял и тихо включил игровую приставку, которая принимала и телепрограммы. Сейчас передавали футбольный матч, но он знал, что скоро внимание зрителей будет отвлечено другим событием.
И он стал изо всех сил молиться, чтобы ошибиться хоть на этот раз.
В 17.32 командир Мишель Бланшар послал сигнал «Mayday! Mayday! Mayday!»,
[19]
чтобы сообщить о том, что самолет находится в бедственном положении. Он запросил разрешение на срочную аварийную посадку в Бостоне.
В это же время в одном из номеров отеля «Уолдорф Астория» двадцатипятилетний Брюс Буккер открыл глаза, широко зевнул и понял, что опоздал на самолет. Слишком много алкоголя, слишком много кокаина, не говоря уже о девушках по вызову, которые ушли только на рассвете. Билет на рейс 714 был зарезервирован несколько недель назад. Брюс должен был провести несколько дней в Париже, а потом встретиться с друзьями в Швейцарии, на горнолыжном курорте.
«Ну что ж, не вышло!»
Брюс посмотрел на себя в зеркало. Зрелище было довольно унылое. Пора наконец повзрослеть, сменить друзей, ценности и все в таком духе. Но у него не хватало на это духу. Иногда он думал, что однажды произойдет что-то такое, благодаря чему он станет лучше. Но он понятия не имел, что бы это могло быть.
Брюс разделся и, подвывая, залез в холодный душ. Через несколько минут он включит телевизор и его жизнь изменится.
Ситуация в кабине становилась все хуже. Из-за дыма и высокой температуры пилотам было трудно следить за показаниями приборов, они вообще не видели, что происходит за бортом.
В 17.37 самолет был еще виден на радарах.
Потом прошло несколько страшных секунд, когда самолет, в салоне которого раздавались крики ужаса, начало сильно трясти. С потолка посыпались кислородные маски, стюардессы объясняли, как надуть спасательный жилет, прекрасно зная, что это никого не спасет.
Нельзя сказать, что все произошло очень быстро и никто не успел понять, что произошло. Потому что это было ложью. Все видели, как языки пламени пожирают салон, и паника в самолете царила достаточно долго, чтобы все поняли, чем это кончится.
Уже несколько минут Майк сидел белый как мел.
«Да ладно, это же бывает только с другими», — размышлял он.
Карли думала о том, что вся ее жизнь была одной сплошной неудачей, а потом пожалела, что так редко виделась с отцом. Уже целый год она откладывала поездку к нему, ссылаясь на всякую ерунду. Она повернулась к соседу и увидела, что умирать придется рядом с четырнадцатилетним подростком, о существовании которого она полчаса назад даже не подозревала. Но она протянула ему руку, и он вцепился в нее, скуля от ужаса.
Прижавшись к мужу, Мод думала о том, что они прожили хорошую жизнь, но она была бы не против, если бы эта жизнь оказалась длиннее. Да, ко всему хорошему привыкаешь быстро.
В сетке перед ее креслом лежал буклет, рассказывающий о том, насколько самолет безопасен. Среди множества других статистических данных упоминалось и о том, что из шести тысяч самолетов, ежедневно поднимающихся в воздух во всем мире, только с одним происходят серьезные неполадки. Поэтому самолет — самый безопасный вид транспорта. И это было абсолютной правдой.
В 17.38 какой-то радиолюбитель поймал последние слова командира Бланшара: «Мы падаем! Падаем!»
Через несколько секунд самолет пропал с экранов радаров. И в этот самый момент жители Чарли-Кросс, городка в Новой Англии, услышали чудовищный взрыв.
В свои последние минуты военный журналист Антуан Рамбер думал о сыне. Он никогда не считал себя сентиментальным, но сейчас вспомнил свой первый поцелуй, двадцать лет назад в Милане, во дворе французского лицея. Ее звали Клемане Лаберж, ей было шестнадцать, и у нее были мягкие губы. За секунду до того, как самолет рухнул в океан, Антуан подумал, что Брассенс был прав: «Первую девушку, которую обнял, не забыть никогда».
* * *
Мари Бомон, дрожа от волнения, вошла в аэропорт, как коровы идут на бойню. Зачем она отказалась, когда муж предложил поехать с ней? Одна она не выдержит. Она это знала. На секунду ее вдруг охватила безумная надежда. А вдруг Жюльет летит другим самолетом?
Может быть, не все еще потеряно. Один шанс на десять тысяч? На сто тысяч? На миллион? Нет. Мари знала, что это невозможно. Ее дочь звонила всего несколько часов назад, чтобы подтвердить, что летит этим рейсом.
Мари пошла туда, откуда должны были выйти прилетевшие из Нью-Йорка. Там уже было полно журналистов с камерами и полицейских. Министр транспорта тоже был здесь и давал интервью. Пока о причине катастрофы ничего не было известно.
