Натан подождал, пока хозяин бара удалится, и повторил свое предложение:
— А если я не женат, вы пойдете со мной?
— Может быть.
23 часа 02 минуты
— Это так и есть — я разведен.
— Откуда мне знать, что это правда?
— Я мог бы показать документы о разводе, только ведь не знал, что это необходимо, чтобы пригласить девушку куда-нибудь пойти.
— Ладно, забудьте, мне достаточно вашего слова.
— Это «да»?
— Я сказала — может быть…
23 часа 13 минут
«Почему он внушает мне доверие? Еще раз спросит — отвечу „да“».
23 часа 24 минуты
Бар начал пустеть; тяжелый рок группы «Босс» сменился балладами Трейси Чепмена. Кандис взяла перерыв на пять минут и разговаривала с Натаном, сидя за столиком в глубине бара. Между ними начинала возникать симпатия, но тут их разговор прервали.
— Кандис, к телефону! — крикнул Джо из-за стойки.
Она резко встала, пораженная: кто может звонить ей на работу? Подошла — и через несколько секунд лицо ее исказилось; она побледнела, положила трубку, сделала, шатаясь, несколько шагов к стойке, но у нее подкосились ноги. Натан следил за происходящим — он тут же подбежал, подхватил ее, и Кандис залилась слезами в его объятиях.
— Что случилось?!
— Мой отец… сердечный приступ! Скорая только что забрала его в больницу!
— Я вас отвезу! — Натан схватил пальто.
Больница в Стейтен-Айленде
Центр интенсивной кардиологической помощи
Подбегая к врачу, который занимался ее отцом, Кандис горячо молилась про себя: «Боже, пусть только не самое худшее!» Она разобрала имя на бейджике: «Доктор Генри Т. Дженкилз» — и с немой мольбой посмотрела на врача: «Ободрите меня, доктор! Пожалуйста, скажите: ничего страшного нет, я могу забрать его домой! Ведь мы вместе встретим Рождество? Я буду так заботиться о нем, приготовлю ему вкусный бульон — такой делал он для меня, когда я была маленькой. Скажите же мне…»
Но доктор Дженкилз умел не замечать мольбу во взглядах пациентов и их родственников — с годами научился быть слепым. Сочувствие помешало бы ему выполнять свою работу. Он чуть отступил назад и произнес будничным тоном:
— Вашему отцу удалось вызвать скорую, перед тем как он упал на кухне. Когда мы приехали, то нашли у него все признаки обширного инфаркта. Пока везли его сюда, сердце остановилось. Мы сделали все возможное, но бесполезно. Мне очень жаль. Если вы хотите видеть отца, санитарка покажет вам палату.
— Нет, нет, нет! — закричала Кандис, и слезы хлынули у нее из глаз. — Я только недавно нашла его! Это несправедливо! Несправедливо!
Она вся дрожала, ноги стали ватными — головокружительная бездна разверзлась перед ней, и вот единственное плечо, на которое она может опереться, — плечо Натана.
Он взял все в свои руки. Сначала справился о том, что с Джошем. Ему сказали: малыша привезли в больницу вместе с дедушкой, ждет маму в отделении педиатрии. Потом отвел Кандис к телу отца. Кандис поблагодарила за помощь и попросила оставить ее одну.
Натан вернулся в приемный покой и осведомился в справочной, дежурит ли сегодня доктор Гудрич. Ответ был отрицательный. Тогда он нашел телефон в справочнике; ему удалось застать Гудрича и Центре паллиативной помощи.
— Вы ошибись, Гаррет, — сообщил он упавшим голосом, взвинченный до того, что трубка дрожала в руке.
— В чем именно? — спросил доктор.
— Умереть должна была не Кандис!
— Что?!
— Ее отец.
— Послушайте, Натан, я ничего не понимаю.
Адвокат глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.
— Я в больнице, — объяснил он. — Отец Кандис только что умер — остановка сердца.
— Черт!.. — удивленно произнес доктор.
Голос Натана дрожал от волнения:
— Итак, вы не предвидели эту смерть, не так ли? Вы не заметили маленького ореола?
— Нет, — согласился Гудрич, — я ничего не предвидел, но никогда и не подходил к этому человеку достаточно близко, чтобы говорить о…
— Послушайте, я считаю, что пришло время перечеркнуть ваши туманные теории! Смерть промахнулась, и лучше вам признать это!
— Вы погорячились. Возможно, у него уже было больное сердце. Его смерть ничего не доказывает.
— Во всяком случае Кандис спасена, Гаррет. Это все, что я знаю.
— Надеюсь, вы правы, Натан. Я всей душой надеюсь на это!
Дом Кандис Кук
3 часа ночи
В комнате, окутанной мраком, лишь огоньки новогодних свечей у окна позволяли различать контуры предметов и лиц. Кандис в конце концов уснула на диване в гостиной. Натан сидел в кресле и как загипнотизированный смотрел на нее: он понимал, что сон женщины прерывист и наполнен кошмарами. В больнице они забрали Джоша, и Натан отвез их домой. Кандис была совершенно разбита. Они немного поговорили, затем Натан дал ей снотворное, прописанное одним из врачей больницы.
Короткий жалобный крик раздался из соседней комнаты: Джош только что проснулся и барахтался в кровати.
— Привет, малыш, не бойся. — Натан успокоил ребенка и взял на руки.
— Пи-ить! — потребовал малыш.
Напоив ребенка. Натан отнес его в гостиную.
— Как дела, малыш?
— Ма-лыш, ма-лыш, — пытался повторить Джош.
Натан чмокнул его в лобик.
— Посмотри на маму — спит! — прошептал он.
— Ма-ма…
С Джошем на руках Натан сел в кресло и стал качать его, напел даже несколько тактов из «Колыбельной» Брамса. С тех пор как умер его сын, он ни разу не вспоминал эту мелодию, и теперь нахлынувшие чувства заставили его умолкнуть.
Через несколько минут мальчик уснул. Натан уложил его в кроватку и вернулся в гостиную, где спала Кандис. Написал одно слово на обратной стороне списка покупок, положил бумагу на середину стола и вышел из дома. На улице падал снег.
14 декабря
Кандис открыла засов и выглянула в приоткрытую дверь.
— О, это вы… входите.
Натан прошел на кухню. Было девять утра. Джош сидел на маленьком стуле и завтракал.
— …Вет, — произнес малыш.
— Привет, Джош! — улыбнулся ему Натан.
Кандис погладила сына по голове, глядя на гостя.
— Благодарю вас за то, что остались вчера вечером.
