Нет!
Она не могла умереть вот так.
Маделин наклонилась над ней и приложила ухо к груди, пытаясь услышать биение сердца.
И их кровь смешалась.
Эпилог
На следующее утро солнце взошло в безоблачном небе, засверкав своими лучами по перламутру города.
Покрытый шестидесятью сантиметрами снега, Нью-Йорк был отрезан от остального мира. Сугробы блокировали улицы и тротуары. Все автобусы и такси остались в депо, поезда — на вокзалах, а самолеты оказались прикованы к земле. По крайней мере, на несколько часов Манхэттен стал огромным курортом зимних видов спорта. Многие жители Нью-Йорка, невзирая на холод и ранний час, вооружились лыжами и снегоступами, а дети с радостью в сердце принялись кататься на санках, играть в снежки, лепить снеговиков со всякими забавными причиндалами.
С пластиковой чашкой в одной руке и картонной коробкой в другой, Джонатан аккуратно сошел на замерзший тротуар. Он провел большую часть ночи в комиссариате полиции в разборах полетов с местными полицейскими и важными шишками из ФБР, которые были заняты защитой Дэнни.
Несмотря на все предосторожности, он все же поскользнулся на льду. Как канатоходец, он поймал локтем фонарный столб, облив горячей жидкостью крышку пластиковой чашки. Он со вздохом облегчения прошел в двери госпиталя Святого Иуды на окраине Китайского квартала и Финансового района, поднялся на лифте на этаж, где лежала Элис. Коридор был заполнен копами в униформе, охранявшими вход в ее палату.
Джонатан показал свою аккредитацию и толкнул дверь. Элис лежала на кровати с капельницей в руке, под присмотром медсестры. Она посмотрела на него, и, хотя у нее по-прежнему кружилась голова, ее красивое лицо озарилось улыбкой. Инъекция физраствора сделала свое дело: лицо Элис вновь обрело живой цвет, было удивительно ясным и спокойным, несмотря на все то, что ей пришлось пережить. Он улыбнулся ей и махнул рукой, показывая, что вернется сразу после ухода медсестры.
После этого Джонатан пошел туда, где находилась Маделин. Проходя мимо металлической тележки, он прихватил пластиковый поднос, на который поставил свою пластиковую чашку с горячим шоколадом. Он открыл картонную коробку, достал оттуда три кексика и разложил их вокруг чашки, чтобы было красиво. Наконец, заметив венок из белых цветов, висящий на стене, он вырвал оттуда анемон и завершил им композицию на подносе.
— Завтрак! — крикнул он, входя в палату.
Он думал, что Маделин там одна, но столкнулся нос к носу с капитаном Делгадилло, одним из столпов нью-йоркской полиции, крупным латиносом с белоснежными зубами и строгим взглядом. Одетый с иголочки, весьма высокомерный, коп не удостоил его и взгляда.
— Я жду вашего ответа до конца недели, мисс Грин, — заявил он, выходя из палаты.
Маделин лежала в постели. Накануне она перенесла операцию под общим наркозом. Операция прошла хорошо, но клыки слишком глубоко проникли в ее плоть, навечно оставив на ней следы борьбы с догами.
— Это для меня? — спросила она.
— Ваниль, шоколад, зефир. Лучшие кексики во всем Нью-Йорке, — заверил он.
— Ты мне приготовишь все это как-нибудь? Ты же знаешь, я еще ни разу не пробовала твоих блюд!
Он кивнул и присел рядом с ней на матрас.
— Ты видел Элис? — спросила Маделин.
— Только что. Она набирается сил.
— А с копами все прошло хорошо?
— Пожалуй. Они сказали мне, что взяли твои показания здесь?
— Да, меня расспрашивал тот тип, которого ты видел. Никогда не догадаешься: он предложил мне работу!
Сначала он думал, что Маделин шутит, но она с энтузиазмом продолжала:
— Детектив-консультант в Департаменте полиции Нью-Йорка!
— Ты согласишься?
— Наверное. Я люблю цветы, но работа в полиции — это у меня в крови.
Джонатан молча кивнул и встал, чтобы раздвинуть шторы. Когда солнце осветило комнату, Маделин охватила холодная дрожь. Какое будущее ждало их? В эти несколько дней они жили в лихорадке опасности. Препятствия, которые они преодолели вместе, были настолько мощными, что отметили некую границу в их существовании. Каждый по очереди держал жизнь другого в своих руках. Они доверяли друг другу, они дополняли друг друга, они любили друг друга.
А теперь?
Она завернулась в одеяло и встала рядом с ним. Она хотела было задать вопрос, но Джонатан опередил ее.
— Что ты думаешь об этом месте? — спросил он, протягивая ей свой телефон.
На экране мобильника она просмотрела фотографии старого дома с терракотовым фасадом на небольшой улице в Гринвич-Виллидж.
— Очень красиво, а что?
— Он продается. Здесь мог бы получиться хороший ресторан. Я думаю, что рискну начать.
— В самом деле? Ну, это неплохая идея, — прошептала Маделин, не в силах скрыть свою радость.
Он поддразнил ее:
— Таким образом, если ты останешься в Нью-Йорке, я смогу помогать тебе в твоих расследованиях.
— Помогать в моих расследованиях?
— Именно так. Я заметил, что ты часто нуждаешься в моем таком сексуальном уме, чтобы разруливать разные ситуации.
— Это правда, — призналась она. — А я, в свою очередь, смогу помогать тебе на кухне!
— Хм… — хмыкнул он с сомнением.
— Что за «хм»? Я знаю некоторые рецепты, представь себе! Я тебе говорила, что моя бабушка была шотландского происхождения? Она завещала мне секрет своего знаменитого хаггиса.
[64]
— Какой ужас! А почему не пудинга из телячьего сала?
Джонатан раскрыл окно. Они только что нашли общее дело и теперь вышли для продолжения своего шутливого разговора на крошечный балкон с видом на Ист-Ривер и Бруклинский мост.
Воздух был свежим, а небо кристально-чистым. Глядя на снег, искрящийся на солнце, Маделин вспомнила фразу, которую Элис написала на первой странице своего дневника: «Самые прекрасные годы жизни — те, которые еще не прожиты».
Сегодня утром ей хотелось в это верить…
Благодарности
Лорану Танги
Цветочный магазин Маделин существует! Ну, почти… Его мне навеял прекрасный «Воображаемый сад» Лорана Танги с улицы Ля Мишодьер в Париже. Спасибо тебе, Лоран, за все твои рассказы, за твою доступность и твою страсть к цветочному искусству.
Пьеру Эрме
Спасибо за то, что нашли время, чтобы рассказать, как создаются ваши десерты. Наш разговор насытил мое воображение творческими порывами Джонатана.
