Ошеломленный своим открытием, Джонатан поспешно распечатал статью и чиркнул на грифельной доске, висевшей на стене, пару слов для Маделин. Затем он надел пальто, взял ключи от машины, подвешенные возле двери, и вышел на улицу.
* * *
Джонатан решил воспользоваться зеленым «Смартом» Клер, припаркованным неподалеку от дома. За ночь холод стал еще сильнее. Он завел автомобильчик и стал прогревать мотор, слушая по радио краткий обзор новостей: «Сегодня в Калифорнии продолжается процесс по делу мексиканки Хезебель Кортес, дочери главы наркокартеля. Отец девушки, получившей прозвище La Muñeca,
[41]
был крупным…»
Но Джонатан был сейчас не в том состоянии, чтобы вникать в новостные сводки. Он выключил радио и вырулил на Гроув-стрит. В столь ранний час машины на дороге двигались свободно и быстро. 7-я авеню, Варик-стрит, затем Канал-стрит… Он заново открывал для себя географию Нью-Йорка, вспоминая тот путь, который проделывал сотни раз, когда еще жил здесь.
Влившись в поток желтых такси, Джонатан заметил в зеркало заднего вида черный «Феррари». Даже когда у него имелись деньги, он не особенно любил крутые автомобили, но эта машина была особенной. В детстве отец подарил ему игрушечную модель 250 GT «Калифорния Спайдер» низкой посадки. Это была одна из самых редких и самых красивых машин в истории, в начале 60-х годов было выпущено всего несколько десятков таких автомобилей. Он едва успел повернуть голову, когда машина вдруг взревела и, обогнув его с правой стороны, стремительно унеслась в направлении Сохо.
«Вот больной…» — пронеслось у него в голове.
Несмотря на то что ТрайБеКа считался одним из самых дорогих микрорайонов Манхэттена, Джонатан никогда не чувствовал себя здесь достаточно комфортно. Ему это место казалось непривлекательным и диким.
Он припарковался неподалеку от дома, где проживала его бывшая жена. «Эксельсиор», внушительный шестнадцатиэтажный дом, построенный в 20-х годах, выглядел солидно и богато. Раньше это был отель в стиле арт-деко, но не так давно было принято решение переоборудовать его комнаты в просторные лофты для мультимиллионеров.
— Привет, Эдди! — громко сказал он, входя в здание.
Одетому в коричневый костюм с золотыми галунами швейцару потребовалось несколько секунд, чтобы узнать новоприбывшего.
— Господин Лемперер! Вот так сюрприз… — проговорил он, поправляя кепи.
— Я хотел бы увидеться с Франческой. Вы можете передать, что я жду ее в холле?
— Сейчас еще очень рано…
— Я настаиваю, Эдди, это дело чрезвычайно важности.
— В таком случае я свяжусь с ней по телефону.
Эдди Брок внешне походил на Би Би Кинга, и был он, во всех смыслах этого слова, «человеком-ключом» всего здания, знавшим секреты всех обитателей: ругань, измены, дурное обращение, проблемы с наркотиками… От отношений с ним зависело, облегчится ли жизнь или превратится в ад.
— Хорошо, она ждет вас.
Джонатан поблагодарил его сдержанным кивком и вызвал лифт. Он набрал специальный код, так что кабина лифта плавно заскользила вверх и остановилась прямо напротив прихожей его бывшей жены. Современный дуплекс со стеклянными стенами занимал два последних этажа здания.
Джонатан прошел в просторную гостиную, отделанную плиткой из лавового камня. Стильное минималистичное убранство дополняла мебель из светлого орехового дерева. Два длинных искусственных камина в стиле хай-тек были включены, и в их недрах плясали дюжины крошечных язычков пламени. Через огромные, в два человеческих роста, окна открывался прекрасный вид на Гудзон. Благодаря этим окнам казалось, что внутреннее помещение сливается с террасой, превращаясь в одно большое открытое пространство. Как раз занимался рассвет, и первые лучи солнца окрасили квартиру в невероятные оттенки розового, светло-серого и фиолетового.
Несмотря на то что Джонатан прожил здесь около двух лет, теперь он чувствовал себя здесь совершенно чужим. Внутренний сад, терраса площадью в четыреста квадратных метров, помпезный интерьер, консьерж, обслуживающий персонал в доме, двадцатиметровый бассейн с подогревом, тренажерный зал, сауна… Раньше, когда он еще владел «Императором», вся эта роскошь казалась ему совершенно нормальным явлением. Теперь же у него складывалось впечатление, будто бы раньше он просто страдал манией величия, а сегодня, эдаким смертным, заявился на Олимп к греческим богам. Из комнаты наверху вышла Франческа и торопливо направилась к нему:
— Что-то случилось с Чарли?
— С Чарли все хорошо. Он остался в Сан-Франциско вместе с твоим братом.
Она заметно успокоилась и спустилась вниз по стеклянной лестнице, отчего складывалось впечатление, будто бы она парит в воздухе.
Очевидно, в столь ранний час она одевалась впопыхах. На ней были простые черные джинсы и бежевый свитер с V-образным вырезом. Однако даже в таком немудреном наряде его бывшая жена выглядела восхитительно. В ней чувствовались выправка и осанка, какие свойственны исключительно богатым людям, чьи отцы и деды купались в роскоши на протяжении многих поколений. На деньгах ее словно стояло клеймо: «Given, not earned».
[42]
Быть может, они расстались именно из-за этого. Ведь Джонатан, напротив, свои деньги заработал. Заработал, а потом потерял…
— Ты его убила, не так ли? — спросил он, протягивая ей лист бумаги с распечатанной статьей о Ллойде Уорнере.
Франческа на нее даже не посмотрела. Не стала спрашивать, о ком он говорит. В течение некоторого времени она просто стояла неподвижно, а потом прошла в гостиную, села на диван и закуталась в плед.
— Кто тебе сказал? Этот тупица Жорж? Нет… очевидно, это не он…
— Как это произошло?
Она закрыла глаза, отдаваясь на волю воспоминаний.
— Это был конец декабря, ровно два года назад… — начала она. — Утром ты проводил меня в аэропорт, и я сказала тебе, что поеду в Лондон посмотреть, как идут дела в одном из наших ресторанов. Я солгала. Неделей ранее я узнала, что Ллойд Уорнер отправляется на Багамы, в Нассау, чтобы заключить контракт по поводу одного из казино. Я решила тоже поехать туда и убедить его согласиться на пересмотр нашей задолженности. По приезде я оставила ему в отеле сообщение с просьбой встретиться на Колумбусе. В то время ты еще не знал, каких катастрофических размеров достиг наш долг. Наши рестораны развивались полным ходом, но экономический и финансовый кризис сделал рост компании практически невозможным. Я хотела, чтобы «Уин Интертеймент» дал нам больше времени на погашение, однако в Нью-Йорке поговорить с Ллойдом Уорнером с глазу на глаз не представлялось никакой возможности.
— И он явился?
— Да. Мы вместе поужинали. Я попыталась убедить его дать нам время, но он меня и слушать не желал. Вместо этого он вовсю заигрывал со мной, отпуская всякие бесстыдные шуточки, так что я распрощалась с ним, даже не дождавшись десерта.
