Потрясенная рассказом Джонатана об Элис, она старалась усмирить свой внутренний голос, сдержаться и не проявлять никаких эмоций до получения весомых доказательств.
— С пылу с жару! — воскликнул Альберто, поставив перед ними специальное блюдо: два сочных гамбургера на хрустящей булочке с луком, солеными огурчиками и картофелем фри.
Расположенная на севере Гринвич-Виллидж, на углу Юниверсити-плейс и Четырнадцатой улицы, закусочная «У Альберто» появилась на Манхэттене одной из первых. На радость многочисленным завсегдатаям, она работала круглосуточно, неустанно предлагая своим посетителям богатый ассортимент омлетов, французских тостов, хот-догов, вафель и блинчиков.
Альберто добавил к заказу Джонатана и Маделин по молочному коктейлю.
— Сегодня я угощаю. Нет, Джонатан, прошу, не отказывайся! К тому же это все равно в последний раз…
— Но почему?
— Потому что они и до меня добрались! — бросил Альберто и ткнул пальцем в объявление на стене.
Настоящим уведомлялось, что ввиду чрезмерного увеличения арендной платы заведение отживало свои последние деньки и должно было закрыться уже весной.
— Мне жаль, — сочувствующе проговорил Джонатан.
— Да ладно! Открою что-нибудь в другом месте, — бодро заверил Альберто и снова скрылся на кухне.
Стоило ему удалиться, как Маделин жадно набросилась на свой бургер.
— Я чертовски голодна, — пробормотала она, откусывая огромный кусок.
Джонатан был с ней полностью солидарен. Они наслаждались едой, и каждый отмечал про себя, что обстановка в ресторане, оформленном в ретростиле, чудо как хороша. Вообще-то заведение существовало как бы вне времени, успешно сочетая в себе элементы арт-деко, блестящую хромированную отделку и мебель фирмы «Формика». На стене за стойкой висели фотографии всевозможных знаменитостей (от Вуди Аллена до мэра Нью-Йорка), которые когда-то захаживали сюда, чтобы отведать пасты или аранчини.
[37]
В дальнем углу стоял старый проигрыватель, из которого доносились звуки песни «Знаменитый синий плащ» Леонарда Коэна. То была одна из его лучших песен, несмотря даже на общую мрачность музыки и слов.
Краем глаза Джонатан наблюдал за тем, как молодая англичанка ест свой бургер.
— Странное дело: в тот первый раз, когда я вас увидел, я готов был поклясться, что вы отъявленная вегетарианка, которая довольствуется парой-тройкой салатных листьев в день.
— Вот вам и «внешность обманчива», — улыбнулась она.
Был уже второй час ночи. Сидя напротив друг друга, Джонатан и Маделин отдыхали. Несмотря на жуткую усталость, оба чувствовали себя так, будто наконец пробудились после какой-то затяжной спячки. Адреналин заставлял их кровь быстрее струиться по венам. Даже горечь и апатия, раздиравшие Джонатана изнутри вот уже два года, вдруг оставили его. Что же до Маделин, то она внезапно разуверилась в том, что тихая, мирная жизнь сможет защитить ее от дурных воспоминаний.
Это волшебное, почти эфемерное мгновение, что они разделяли сейчас вместе, было затишьем перед надвигающимися неприятностями, которые обещали быть лишь еще более жестокими. Они не жалели о своем выборе, но в то же самое время осознавали, что перед ними открывается путь в неизвестность: пустота, бесконечные вопросы, страх… Что случится завтра? Куда их заведет это расследование? Смогут ли они выстоять или все же сломаются под натиском проблем?
На столе завибрировал мобильный телефон. Джонатан и Маделин одновременно посмотрели на него. Чисто машинально они положили свои мобильники рядом. Звонил телефон Джонатана, однако на экране мигало имя «РАФАЭЛЬ».
— Думаю, это вас, — сказал Джонатан, протягивая ей телефон. — Небось злитесь, что пришлось его мне вернуть!
— Простите. Он попросил у меня ваш номер. Он не знает, что у меня теперь мой телефон.
Мобильник упорно продолжал вибрировать.
— Вы не ответите?
— Я не осмелюсь.
— Послушайте, это, конечно, не мое дело и я не знаю, что вы ему там сказали, когда уезжали, но думаю, что вам следует с ним поговорить…
— Вы правы, это не ваше дело.
Мобильник перестал звонить. Джонатан посмотрел на свою собеседницу с легким упреком.
— Он в курсе, что вы здесь?
Она пожала плечами.
— Он думает, я в Лондоне.
— С вашей подругой Джулианой, так?
Она кивнула.
— Должно быть, он решил проверить и поехал к ней, — предположил Джонатан. — Теперь он знает, что вы не с ней.
— Я ему позвоню завтра.
— Завтра? Но он же наверняка с ума сходит от беспокойства! Он будет обзванивать аэропорты, полицейские участки, больницы…
— Перестаньте нести чушь! И раз уж вы со мной, может, он подумывает о похищении?
— У вас сердце есть вообще? Неужели вы не испытываете ни малейшего сострадания к бедняге, который за вас переживает?
— Как же вы меня достали! Рафаэль никакой не бедняга!
— Вы, женщины, и впрямь все одинаковые!
— Уж не потому ли вы злитесь на меня, что у вас с ними проблемы?
— Вы поступаете бесчестно. Скажите ему правду!
— В чем же правда?
— В том, что вы его больше не любите. Что он был для вас всего-навсего спасательным кругом, костылем, который…
Она замахнулась, чтобы дать Джонатану пощечину, но он в последний момент перехватил ее руку.
— Я настоятельно советую вам успокоиться.
Он встал, надел пальто, взял свой мобильный телефон и вышел на улицу покурить.
* * *
В ночи ярко светилась неоновая вывеска. Стоял собачий холод, и ветер пронизывал до мозга костей. Джонатан свел ладони, чтобы огонек зажигалки не погас, однако буря была такой сильной, что ему удалось зажечь сигарету лишь с третьей попытки.
* * *
Вне себя от ярости, Маделин подошла к стойке и заказала себе двойной виски, который смешала потом с ананасовым соком. Глубокий, раскатистый голос Леонарда Коэна сменил мелодичный гитарный мотив «Битлз». «Ты нужна мне», — пел Джордж Харрисон. Эту легкую, немного наивную мелодию «третий из битлов» написал для Пэтти Бойд, пока они еще были вместе и она не ушла к Эрику Клэптону.
Маделин вернулась с коктейлем за столик. Она посмотрела в окно, и ее взгляд надолго задержался на этом странном мужчине, которого она знала всего неделю, но при этом постоянно о нем думала, так что ее чувства можно было вполне сравнить с помешательством. Зябко кутаясь в пальто, он смотрел на небо. В белом свете фонаря он выглядел странно: будто печальный ребенок. Было в нем что-то трогательно-милое. Обаяние ли, приятное лицо, располагающее к доверию, — она не могла сказать точно, просто весь его образ сквозил искренностью и добротой. Он тоже посмотрел на нее, и вдруг что-то произошло. Маделин почувствовала, как у нее по коже побежали мурашки; желудок внезапно скрутило узлом. Постепенно она начала ощущать и кое-что другое: быстрый стук сердца, дрожащие колени, бабочек в животе.
