А Ермил с того дня запил. Пил неделю. На восьмой день поутру разбудил Валентина. Сам почерневший, опухший до безобразия.
– Я попрощаться, Михайла. Уезжаю я сегодня домой, в Ярославль.
– За новыми распоряжениями? – съязвил Валентин. – Как меня убить да за это не поплатиться?
– Да будет тебе… – Ермил махнул рукой. – Болезнь у меня нутряная. Лечиться буду. Поклеп ты на меня возвел, от того у меня все нутро огнем горит.
– Водки жрать меньше нужно. Однако… – Валентин выбрался из постели и принялся одеваться. – Это ты здорово придумал. Ты, значит, смываешься, а барбосы твои меня через день-другой прикончат. А ты, получается, и ни при чем вовсе. Такое, точно, только спьяну придумать можно. Если ты уезжаешь, дорогой Ермил, то мне здесь тоже делать нечего. Я уезжаю вместе с тобой. Помнишь, что батюшка говорил?
Когда связанного по рукам и ногам Михайлу доставили пред светлые очи Мудра Лукича, тот, строя из себя заботливого папашу, озабоченного будущим сына, велел Ермилу срочно везти Митряева-младшего в Вологду – учиться кожевенному мастерству, чтобы по окончании обучения тот мог возглавить кожевенное дело, принадлежащее Митряевым. И повелел Ермилу заботиться о Михайле, не расставаться с ним ни на мгновение, чтобы кожевенное дело он прилежно изучил. И свидетелем тех слов была маманя Митряева, по причине небольшого ума принявшая мудровские слова за чистую монету. Валентина тогда сразу после этой речи Мудра загрузили в возок и под надзором Ермила и четырех охранников отправили в Вологду.
– Ты не можешь поехать со мной!
– А что мне помешает?
– Охрана. Они удержат тебя здесь.
– Значит, Ермил, ты идешь на прямое нарушение указаний, данных Мудром Лукичом в присутствии моей мамани?
– Пусть так. Плевать. Я сегодня уеду, а ты останешься под надзором охраны.
– Ох… – Валентин тяжко вздохнул. – Ну и тупой же ты, Ермил. Как только до главного приказчика выслужился? Ладно… Объясняю для особо одаренных. Случай первый. Охрана меня держит дома, на работу не пускает. Дед Влас тут же посылает человека к губному старосте. Тот является сюда и видит четырех обормотов, незаконно лишающих свободы совершеннолетнего, обладающего всеми правами человека. Случай второй. Я иду на работу под надзором охраны. Сообщаю деду Власу, далее смотри случай первый. Понял? Как только ты уедешь, барбосы твои тут же в каталажку отправятся!
От этих слов Валентина Ермил почернел еще больше.
– Что же мне тогда делать? – с легкой дрожью в голосе спросил он.
– Не знаю. Делай что хочешь. Водку только не пей больше, а то подохнешь. Что мне потом с тобой делать?
Валентин ушел на работу, оставив Ермила размышлять над сложившейся патовой ситуацией. Остаться в Вологде у него ума все-таки хватило, но вместо себя Ермил отправил в Ярославль одного из охранников. С донесением, видимо.
Дни меж тем сменяли один другой, а Валентин исправно продолжал постигать тонкости кожевенного мастерства. И вот на пятнадцатый день ученичества дед Влас объявил ему, что ставит его начальствовать над отделением для золения.
Признаться, Валентину это польстило. За свои почти тридцать лет жизни опыта руководства кем-нибудь или чем-нибудь он пока не приобрел. Так что за порученное ему дело взялся со всем жаром неофита. Дед Влас же изредка заходил в зольный сарай присмотреть за своим учеником и по необходимости придержать его или поправить. Вот и сейчас остановил, когда Валентин сообщил ему, что собирается вместе с Сипко и Фурсиком развешивать шкуры в мочильне. И правильно, не начальническое это дело. Но Валентин дождался, когда дед Влас ушел, и выскочил из сарая на речку – помогать мужикам. Втроем сподручнее, быстрее получается. Один из короба шкуру вытаскивает, двое ее подхватывают, расправляют и на веревку накидывают. Делать это надо быстро, чтобы мороз не успел прихватить шкуры, пока они в сложенном виде находятся. Тогда их надо нести обратно в сарай и оттаивать. Или же бегать с каждой парой шкур из сарая на речку. Одним словом, удобнее втроем, правильнее.
Мужики только вынесли короб, поставили его на лед, расправляют первую шкуру.
– Эй! – крикнул им Валентин. – Я сейчас.
Сарай стоит на самом берегу речки, да и речка не широка. Барбосы-охранники поначалу приглядывали и за этим выходом, пока не сообразили, что отсюда никуда не убежишь. Если бежать в сторону слободы, то обогнешь сарай и опять же на них наткнешься. Бежать же под прикрытием сарая в противоположную сторону, через речку, – там лес и снегу по пояс. Далеко не убежишь.
Мужики расправили шкуру, набросили ее на веревку. Валентин трусцой подбежал к коробу, вытянул новую шкуру, подал один край Сипко, другой Фурсику. Те подхватили шкуру, растянули ее. Понесли к веревке. И тут в Валентина, как раз когда он снова нагнулся к коробу, угодил снежок. Валентин выпрямился, посмотрел в сторону сарая. Никого. Новый снежок попал ему прямо в шапку. Валентин обернулся в сторону леса. Ероха! Машет руками, как ветряная мельница.
– Фурсик, давайте сами, – бросил он мужикам. – Мне по нужде отойти надо.
Разделяющий его и Ероху десяток метров он преодолел в два прыжка, вскарабкался на высокий берег, чуть было не утонув в глубоком снегу. Последний шаг сделал с помощью Ерохи, протянувшего ему руку.
– Здорово, Минька! – Друзья обнялись, и Ероха, вспомнив об осторожности, могучей рукой пригнул Валентина и присел на корточки сам.
– Здорово, Ероха! Как ты меня нашел? – Валентин огляделся. Ероха здесь целый наблюдательный пункт устроил, вытоптав в глубоком снегу целое лежбище. Валентин завалился на бок и вытянулся во весь рост. – Чтоб с того берега не увидели, – пояснил он.
– Некогда вылеживаться, Минька. – Ероха выглядел встревоженным. – Про то, как нашли, не спрашивай. Мы эту Вологду и ее окрестности, считай, всю излазили. Они тут все либо лесозаготовители, либо кожевники. Еле нашли. Третий день за тобой наблюдаем, все не было возможности позвать тебя. Слава богу, ты сюда без охраны вышел. Но об этом обо всем – потом. Сейчас же надевай лыжи, и побежали. – Ероха указал на широкие охотничьи лыжи, воткнутые в сугроб. А Силка нас уже с санями ждет.
– Здорово придумали, – похвалил его Валентин. – Но мне нужно вернуться туда. – Он мотнул головой в сторону сарая. – Предупредить одного человека. Он нам поможет погоню придержать.
– Ой, смотри, Минька. Может, не пойдешь? Сегодня утром, когда ты уже здесь был, к Ермилу еще трое человек проехало. По виду – чистые звери. Не дай бог, сюда нагрянут…
– А-а… Посланец, значит, вернулся. И не только с инструкциями, но и с новыми исполнителями.
– Чего?
– Потом объясню, Ероха. Жди меня тут. Я до сарая и обратно. Чуть задержимся, зато у нас помощь местного губного старосты будет.
Валентин выбрался из Ерохиного убежища и скатился кубарем вниз. Сипко с Фурсиком продолжали развешивать шкуры, ни на что не отвлекаясь. У сараев – пусто. Похоже, никто не мог заметить его встречи с Ерохой. Валентин забежал в сарай, позвал во весь голос:
