— Хочешь с этими уграми попробовать по «своим» правилам воевать? Как «раньше» с магометанами ратился? — с завуалированным намеком спросил старый рыцарь. — Парни-то твои смогут?
— Думаю, что смогут, — твердо ответил Андрей.
За эти почти два месяца он выпестовал свою молодежь в нормальный «спецназ», со скидкой на местные обстоятельства, конечно. Неокрепшие худые парни — Велемир, Чеслав, Досталек и другие, отъелись за это время и с помощью интенсивных тренировок нарастили себе на костях мяса, превратившись в нормальных, жилистых и мускулистых воинов. Не мужики, но и уже не вьюноши.
В здешних краях об инфантильности и слыхом не слыхивали. Уже в семь лет детишки вовсю помогали родителям, в двенадцать сами пахали, а в шестнадцать семьями обзаводились и от венца отнюдь не бегали. Андрей их по современной привычке продолжал считать парнями, хотя они «дедам» из его времени могли сто очков вперед дать. А уж выносливость была такая, что мама не горюй. Настоящие спецназовцы!
Хотя спецназ — он разный бывает: кто-то самолеты штурмует, кто по джунглям ползает, а кто-то зэков на зоне палками резиновыми дубасит. Понятно, и разница есть немалая в подготовке, но базовые навыки, «рукопашку» хорошо везде ставят, жестко. Так и тут Андрей со своими молодыми орденцами занимался с поправкой на местные условия и уровень военно-технического оснащения. И менталитет, что совсем иной…
— Готовы оба, ваша светлость. — Тихий шепот Прокопа раздался прямо в ухо, и Андрей ощущал горячее дыхание парня. И тут же послышалось вдалеке уханье филина — почему-то эти птицы водились здесь в большом числе.
Вот только этот был ненастоящий, то Арни давал ему знать, что и второго дозора на той стороне уже нет в живых. Старый орденец, его верный оруженосец и телохранитель, прошел такую же подготовку, как и молодежь.
Хотя, положа руку на сердце, Андрей считал, что выручивший его в трактире «служитель» — головорез еще тот, ученого учить, только портить, А потому назначил его командиром первого десятка орденского «спецназа».
Не успел он подумать, что нужно Арни и начинать, как тут же захлопали тетивы луков и защелкали арбалеты. На безмятежно спящих и ничего не подозревающих угров обрушился град стрел и болтов. И началось…
Дикие крики, хрипы умирающих, ржанье лошадей — ночная тишина взорвалась, и лишь бесстрастная луна молчаливо взирала с небес на кровавое пиршество.
Сотня белогорских лучников и два десятка арбалетчиков устроили самую настоящую бойню, и через несколько минут все было кончено. Лишь легкие тени ангелами смерти мягко скользили на месте бывшего бивака, и, по хрипам умирающих, по тому, как они резко обрывались, Андрей понял, что началась «зачистка».
— Перебиты все, брат-командор, — из темноты вынырнул Арни. — Не зря вы учили лучников стрелять в темноте.
— Сколько их было?
— Сорок пять, никто не ушел! — В голосе оруженосца послышались горделивые нотки, и это взъярило Андрея.
— Живым нужно хоть одного брать! «Язык» нужен, а не трупы. Ты это понимаешь, брат Арни?!
— Да, ваша светлость! А потому парни взяли десятника угров!
— Молодцом они! — только и выдохнул Андрей. — «Выпотрошите» его сейчас же! Выбейте все! Не нравится мне, тревожит что-то…
— Так мы же их всех без потерь перебили, даже раненых у нас нет!
— Вот то-то и оно! Это не война, Арни, это непонятные «поддавки». Отправить на тракт неполную полусотню каких-то олухов в разведку? Судя по всему, это абсолютно необученные новобранцы с идиотом командиром во главе и придурками десятниками. Не может же быть, что угры настолько стали беспечны! Уверовали в полную и окончательную победу, зная, что в здешних горах несколько тысяч обозленных словаков, которые будут не только отчаянно защищать свои семьи, но и мстить врагу.
Вопросов у Андрея было много, а ответы на них можно было получить чуть позднее, перед рассветом, до которого оставалось еще несколько часов, которые можно было провести с большой пользой.
После такой ночи всегда требуется поспать несколько часов, дабы с утра быть в силах и с ясной головой. А потому он думал недолго — дошел быстрым шагом до обоза, пару раз споткнувшись и смачно выругавшись, отдал пару распоряжений, улегся на повозку, накрывшись попоной с головой, и сразу же уснул…
— Ты знаешь, брат-командор, поначалу я твои нововведения не принимал всерьез!
Отец Павел, казалось, не обращал ни малейшего внимания на моросящий дождь, хотя Андрей постоянно пытался сдержать гримасу неудовольствия. Не очень приятно ощущать себя в консервной банке, наполненной до краев водой.
Он уже не сомневался, что на нем не осталось ни единого кусочка ткани, которая еще бы оставалась сухой. А вот тяжести в теле прибавилось изрядно — толстый войлочный поддоспешник намок и теперь, судя по гудящим плечам, весил добрый пуд, если не больше.
Крепенькая лошадь покорно плелась шагом, фыркая и тряся ушами, с восточным фатализмом неся на себе тяжелую ношу. Следом за ним Грумуж вел в поводу довольного, по наглой конской морде это было хорошо видно, боевого жеребца, облаченного в попону, усиленную кольчугой с железной личиной и нагрудником, прикрывавшим широкую конскую грудь.
В таком тяжелом оснащении даже с тисового лука коня не остановишь, если только в упор не стрелять — но у кого из стрелков в такой ситуации нервы выдержат, когда на тебя идут бронированные всадники, выставив длинные копья с острыми жалами. Несутся, как лавина, быстро, очень быстро — на версте галопом от легковооруженных всадников почти не отстают.
Весь секрет был в том — Андрея это крайне изумило, — что до атаки никто из рыцарей на боевых коней не садится, дабы напрасно не изнурить их, не обессилить. Но верста — это предел — потом все, хана. Не всякий конь на своей спине добрый десяток пудов железа и человеческого тела вывезет быстрым аллюром.
— Но теперь вижу пользу великую. То же «копье» взять — число тяжеловооруженных ты в нем вдвое увеличил, лучников выведя. И стало лучше, намного лучше — теперь удар будет страшнее.
— А что остается делать, как приспосабливаться к обстановке, отче? Рыцарь и оруженосец, даже если их рядом поставить, других воинов и их коней от стрел не прикроют. Потому что тех восемь, а то и десяток. Зато четверо, у кого кони в кольчужных попонах, запросто защитят собой шестерых. Я это из рыцарского построения усвоил, что у нас «свиньей» называлось, а здесь «кабаньей мордой». А такой колун нет нужды еще шипами усиливать, лучниками то есть. Он сам по себе страшен!
— Хм. Ты ж его атаку в бою не видел!
— Глаза есть, да и занимаюсь я с вами рядом. По крайней мере, в строю крепко держусь и копье не роняю.
— Молодцом, брат-командор. Ты живо научился…
— Не хвали, не нуждаюсь…
Андрей машинально дернул поводья, останавливая коня. Из-за поворота горного тракта, порядком размякшего под дождем, на галопе вынесся «синий» и сразу устремился к ним.
