— Потери у вас большие, гауптштурмфюрер, но они того стоят! — сочувствующе произнес армеец, отводя взгляд чуть в сторону. — Зато теперь вся английская армия обречена на поражение. Порта у них нет, а на побережье наши танки раздавят упрямых «томми». Так что ваши парни не зря здесь полегли!
— Не зря! — согласился Майер, но слова прозвучали хрипло. Кровавая жатва до сих пор не отпускала его — скажи ему три недели назад, что будут такие потери в эскадроне, он не поверил бы даже в кошмарном сне. Но пехотинец прав — пусть почти исчез его эскадрон, зато вся английская армия угодила в такой капкан, из которого она не вырвется. А это победа, пусть и заплачено за нее дорого.
Гауптштурмфюрер поглядел в сторону — горстка солдат в изодранном обмундировании, в грязных окровавленных бинтах и с почерневшими от пыли и копоти лицами, отрешенно смолила сигареты. Есть из них никто не мог, только курили и пили воду.
Майер пошел к своим эсэсовцам — от усталости и его пошатывало. Но это война, она просто не может быть другой. Если не хочешь платить за победу, то будешь горше расплачиваться за поражение. Парням просто надо помыться, надеть чистое, поесть да поспать пару дней. Тогда они снова станут лихими вояками, с которыми любо-дорого воевать.
— Нас выводят на отдых. Три дня.
Хоть новость была приятной, но эсэсовцы не ощутили радости — настолько они отупели от усталости. Чем хороши немцы, так это дисциплиной — встали, завидев подходящего к ним офицера, сразу, хотя и с трудом. И сейчас шеренга ощутимо покачивалась.
— Отдохнем немного, парни, помоемся, получим пополнение, и нас снова ждет дорога!
Слова Майера не вызвали энтузиазма у его солдат — все смотрели как-то отрешенно, будто не видя и не слыша своего офицера. Пустые белесые глаза, бездонные как колодцы. И он понял, что их надо расшевелить, а то такая апатия к добру не приведет.
— Нас ждет Париж, парни. А это слава и победа — вы ее полностью заслужили! Потому выше голову!
«Фельзеннест»
«Процесс пошел, как любил говаривать последний генсек», — Андрей прищурил глаза и потянулся, как сытый и довольный кот. Кожа дивана противно заскрипела под телом. Неприятный звук тут же нарушил плавный ход мыслей, дурманящих голову.
Дела шли неплохо, и он попросту боялся сглазить. Еще бы — ни один из генералов ничего не заподозрил, более того, ему удалось смешать существующий расклад вещей. Канарис списан, а пока Йодль войдет в курс дел, немецкая военная разведка на какое-то время будет парализована, а это позволит англичанам собрать кровавую жатву — что и нужно, ведь супостаты должны друг друга обессилить. Но тут поможет Манштейн — высадка в Англии обойдется дорого для вермахта.
Второй плюс в том, что в генеральские ряды он внес яблоко раздора, хотя, судя по всему, они и так друг друга не шибко любили. Однако сплочения генеральской своры надо добиться в нужный момент, ведь ничто так не объединяет спорщиков, как один общий враг, а такой есть, до скрежета зубовного — Гимлер и СС.
«Пользу тут принесет и „папаша“ Мюллер. А если гестаповец начнет крутить, то есть абвер на него. Сейчас нужно эсэсовцев из окружения потихоньку вытурить, полностью заменив их военными, благо в личную охрану фюрера Геринг целую парашютную роту определил — этим парням доверять можно. Хоть и немецкая, но десантура, а не вертухаи жеваные. Лишь бы не отравили мимоходом какой-нибудь плюшкой, а покушений теперь можно не бояться — каждого проверять будут, несмотря на чин, да бдить, аки церберы».
Андрей снова сладко потянулся, чувствуя, как хрустят косточки. Хотя раньше, в молодом теле, это было наслаждением, а сейчас короткой радостью — в животе бурчало, а оттого в полной мере удовольствия от отдыха он не испытывал.
— Мой фюрер, — дверь тихо отворилась, и на пороге появился Шмундт. Все эти дни полковник находился при нем неотлучно, полностью перетянув на себя «одеяло» с других адъютантов. А это было неплохо — полковник, как он знал из истории, Гитлеру был абсолютно верен и погиб 20 июля 1944 года во время покушения.
— Получена радиограмма от Гудериана — англичане отброшены от Дюнкерка и прекратили атаки. Пытаются вывезти войска с побережья, используя сотни малых суденышек, яхт и катеров. Генерал просит помочь боеприпасами для артиллерии, весь английский плацдарм простреливается его танкистами насквозь.
— А что люфтваффе?
— Погода нелетная, мой фюрер! Но наша метеослужба обещает завтра разъяснение.
«Так, — Андрей на минуту задумался. — Англичане начали „Динамо“, и теперь все решится в ближайшее время. Понятно, что сейчас триста тысяч своих солдат британцы не вывезут — Дюнкерк-то взят. Но с побережья тысяч сто смогут эвакуировать, а этого бы не хотелось. А значит…»
— Вторая танковая к нему уже подошла?
— Да, мой фюрер!
— Пусть генерал атакует англичан всеми силами. Боеприпасы тратит не жалея! Вопрос решится не за дни, Шмундт, а за считаные часы. Нужно перехватить горловину и сорвать эвакуацию. Немедленно радируйте Гудериану от моего имени и поставьте в известность Манштейна.
— Генерал уже знает и сам предложил нанести удар, хотя заметил, что потери в танках будут значительные.
— На войне без потерь не бывает. Что лучше, полковник, — потерять пару сотен танков, но уничтожить десять английских дивизий, или поберечь панцеры и ждать, пока британцы к этим десяти добавят вдвое больше?
— Здесь выбора нет, мой фюрер! Только наступление приносит победу.
— То-то же, Шмундт! А потому как прибудут Тодт с генералом Томасом и Шпеер — немедленно ко мне. А я часок отдохну.
— Да, мой фюрер!
Дверь за Шмундтом закрылась, и Андрей снова прилег на диван, засунув руку под затылок, и усмехнулся — смешная вышла история с этим боксером. Никакой он пока не парашютист, еще немецкое КМБ проходит. Просто, пока он с разбитой мордой шепелявил, адъютанту от люфтваффе показалось, что фюрер требует к себе своего любимчика-боксера, которого постоянно одаривал да телеграммы приветственные слал.
Шмеллинга быстро выдернули и засунули в группу настоящих парашютистов, бравших штурмом бельгийские форты. А сам «железный Макс», судя по доносу, на вышке позеленел и прыгать вниз явно не хотел. При посадке он чуть повредил локоть, и сразу в госпиталь, в котором долго лежал, а вся его группа уже закончила обучение. И не прыгать ему больше с парашютом — с Остером удачно вышло, и оказался боксер в ставке, где зависнет надолго. А что? Всяко-разно, но получше эсэсовцев парни Штудента будут.
Ньюпорт
Молодой капитан с немым вопросом в глазах посмотрел на командира 3-й пехотной дивизии. Англичане всегда славились своей выдержкой и хладнокровием, и Бернард Лоу Монтгомери, потомок славного рода, не был исключением. Даже сейчас, в кошмарном аду войны, этот видавший виды 53-летний генерал выглядел так, будто собрался на прием в Виндзорский замок.
Но в глубине души старого вояки все бурлило, как в котле. То, что он видел, походило на катастрофу. Его дивизия должна была эвакуироваться первой из Фландрии, но не таким же образом?!
