— Они кого-то из пехотинцев допросили, только те считали вас за немцев, — тихо сказал Путту Фомин. — Умеют работать. Ваша легенда, капитан, может быть, еще денек-другой продержится, но как только селян хорошо опросят, сразу слетит, как солома с крыши. Потому, Андрей, валяй дурку, тяни время. Спроси про гарантии. Немецкого акцента добавь в речь чуток, самую малость, своей значимости…
— Здесь гауптман фон Путт! С кем я имейт честь гоффорит?! — капитан громко крикнул в туман.
— Я капитан Миронов! — с той стороны тотчас донесся ответ.
— А кого вы есть представляйт? Ротте, их бин Красная Армия или ГеПеУ? — Путт сознательно употребил немецкий эквивалент НКВД, старое название, давно отмененное еще при «железном наркоме» Ежове.
— Части по охране тыла действующей армии, — быстрый ответ капитана был чуть расплывчат, но именно за ним скрывались пограничники, осназовцы и заградительные отряды войск НКВД.
— А какие вы есть давайт гарантии мне и моим танкистам, натюрлих, герр капитан?
— Есть приказ Верховного Главнокомандующего о гуманном обращении с пленными немецкими офицерами и солдатами! Мы строго соблюдаем этот приказ товарища Сталина!
— То-то они майора Роттенбаха колючей проволокой к танку прикрутили и по улицам Севска волочили, пока он в кусок мяса не превратился, — прошипел Шмайсер, который чудом уцелел из трех тысяч роновцев, что до последнего патрона обороняли город.
— А что будет с моими русскими панцер-комрад?
— Сержанту Фомину и механику-водителю Поповичу командование гарантирует жизнь. Но они должны искупить кровью измену перед Родиной в штрафной роте.
— Как же, я и поверил, — саркастически хмыкнул Попович, — кастрируют они нас без всяких штрафных рот!
— Погоди, парни, — Фомин посуровел лицом. — Я знаю, как заставить их попытаться нас живьем взять. И минометы они в ход не пустят, по крайней мере, до этой попытки. Гимн русский знаете, как только скажу вам, запевайте пока втроем, чтобы их с толку сбить. Про близнецов они не знают, а потому наша засада на гати для чекистов будет внезапной.
Он поднялся, скинул с плеч бушлат и, позвякивая крестами и медалями, подошел к краю трясины. Туман начал редеть, в просвет Фомин увидел на той стороне, прямо на берегу, подтянутого офицера в шинели и фуражке с зеленой тульей пограничных войск.
— Вы, большевики, себя с Родиной и русским народом отождествляете! И потому, кто думает иначе, изменниками и врагами народа называете. А мы не враги русского народа. Когда есть миллионы русских, которых вы мучаете и убиваете, тогда вы не имеете ни малейшего права представлять народ! Это говорю я, русский офицер, монархист, подполковник Фомин!
— Это кто ж тебя в подполковники произвел, сержант?! А ордена с чьих тел прибрал, сука?! И крестами где разжился?! — Он был не трус, этот капитан Миронов, далеко не трус, и стоял уверенно, хотя и предполагал, что в данный момент в него целятся из пулемета.
Рядом с ним в кустах на миг блеснуло, Фомин сообразил, что его тоже рассматривают через оптический прицел снайперской винтовки.
— Погоны на моих плечах мне дарованы генералом Каппелем. Это его собственные погоны! А крест Святого Георгия я получил из рук Верховного Правителя России адмирала Колчака. Знакомы вам эти имена русских патриотов, капитан?! Что касается других орденов, советских, на Тоболе я раненым попал к вам и под чужой фамилией пошел служить в Красную Армию. И я не один такой, у вас до сих пор служат мои коллеги под другими фамилиями, и один даже стал уже генералом! — Фомин говорил громким уверенным голосом, и капитан поверил. Он даже несколько раз сделал резкий жест рукой, который можно было трактовать, как «не вздумай стрелять».
— И они вам служат честно, как и я до этой войны. Орденом Боевого Красного Знамени меня наградили по представлению маршала Тухачевского за войну с поляками. Первый орден Красной Звезды от маршала Блюхера за бои на КВЖД, а второй от маршала Тимошенко за зимнюю войну с финнами. Медаль «20 лет РККА» получил по приказу маршала Ворошилова. Достаточно тебе этого, капитан?
Демонстративно достав папиросу, закурил, давая возможность капитану прийти в себя от полученной информации. Тот на диво быстро соображал, и даже тон его речи стремительно изменился. Теперь над угрюмым болотом гремел не начальственный бас, а уважительный голос, с каким младший офицер обращается к старшему. Лицедей, прямо слово!
— Что же вы, Семен Федотович, русский патриот, офицер, и с немцами? Против своих воюете! Как так?! Имена Суворова, Кутузова, князя Александра Невского запамятовали? Ведь именно их славными именами высшие боевые ордена названы. Погоны введены, славной русской армии традиции…
Фомин сразу понял — самое страшное впереди: доведется ему сегодня свидеться с дядькой, иначе откуда имя-отчество узнали. Куда чекист клонит, и так было понятно, и он решил ему подыграть, благо ситуация позволяла.
— Я, капитан, немцам не служил. Если бы они Локоть заняли, всех нас бы там не было. Потому никому свой настоящий чин и прошлое не открыл. И в моем экипаже нет настоящих природных немцев. Отец капитана фон Путта до революции командовал кавалергардским эскадроном, а начинал служить под началом маршала Маннергейма, который ныне командующий финской армией. Предки барона фон Шмайсера испокон веков в лейб-гвардии Измайловском полку служили, — Фомин врал вдохновенно, удивляясь про себя, как его язык поворачивается такое говорить.
На том берегу к его словам стало совершенно иное отношение — капитан буквально внимал каждой букве, стараясь усвоить малейшие детали. Фомин его прекрасно понимал — за поимку живым матерого белогвардейца, да еще знающего целый выводок предателей в штабах, включая генерала, наградят от всех щедрот Советской власти да еще майора накинут. А если каппелевский подполковник убит будет или застрелится по собственной дурости, то тогда начальство семь шкур со всех в один миг спустит, штрафной батальон землей обетованной покажется. Но Фомин не хотел и перебарщивать. Можно назвать фамилии известных генералов Красной Армии, но только зачем? У чекистов уже есть нить информации, и, когда они размотают весь клубок, установят его фальшивую фамилию, — много голов полетит.
«Вы, шакалы, сами себе глотки перегрызете! А я… Я уже пожил! Теперь и умереть не страшно, надо только побольше вашего брата с собой прихватить, чтоб на том свете скучно не было…»
Тем самым он им и отомстит. Чтоб свои своим же кишки выпустили. И русским офицером перед смертью нужно оставаться, тем более капитан рукой так размахался, что понятным стало намерение разговором ему глаза отвести, а десантную группу на остров направить.
— Я поговорю со своим экипажем, капитан. И если вы гарантируете всем жизнь, о себе я не говорю, то мы можем и сдаться. Честь имею!
Фомин четко козырнул и дождался ответного жеста от капитана. Затем чуть кивнул, развернулся и пошел обратно, в клочья густого тумана, накрывшего белым покрывалом весь остров с величественным Поганкиным Камнем. Сама гать от тумана стала потихоньку очищаться, и было ясно, что переправа на остров может начаться с минуты на минуту, потому нельзя было терять драгоценных секунд, что уже повели отсчет его жизни.
