Пару минут он расточал корявые комплименты, достаточно вежливо намекая, что не прочь более тесно познакомиться с девушкой. Тетя Роза, заметив, что Пелевин нехорошо щурит глаз и потихоньку разминает кулаки, еще раз шарахнула родственника по лбу. Моня ойкнул, вжал голову в плечи и смиренно скукожился, виновато поглядывая на тетку наивными васильковыми глазками. Хозяйка окинула присмиревшую компанию подозрительным взглядом и стальным голосом настоятельно порекомендовала мужчинам покинуть кухню, заняться чем-нибудь полезным и до ужина на глаза не показываться. Мужчины сочли за благо разгневанной хозяйке кухни (да и всей фактории тоже) не перечить и потихоньку смылись во двор.
Выяснив у Изи, что Моня по жизни мужик не злобный и с руками, растущими из нужного места, Алексей, выцыганил у Коули инструменты и на пару с Пельзельманом до вечера успел не только привести в порядок колеса, но и навесить тент на фургон. Когда же Изя возмущенно завопил, что тент брезентовый, да еще и армейского образца, а следовательно, краденый, то есть немалые неприятности при встрече с английским патрулем гарантированы, траппер отмахнулся, мол, он его в карты у кафров выиграл, а где те негры сперли тот брезент, его мало волнует, точнее, не волнует вовсе.
За беззлобной руганью и рутинными заботами незаметно наступил вечер. Решив не париться в духоте блокгауза, все обитатели и постояльцы фактории мирно поужинали на веранде. Несомненным фаворитом вечерней трапезы являлся торт, огромный и вскуснющий даже на вид. Дольше всех крепилась Полина, но и та, видя, с какой быстротой все остальные, включая кошку и собаку, поглощают угощение, отрезала себе небольшой кусочек. Спустя пару минут она, наплевав на свои диетические принципы и стойко игнорируя насмешливые взгляды Пелевина, распихала мужиков локтями и, откромсав изрядный кус, вгрызлась в угощение.
– Алекс! Отдай кусок до собаки и лови ушами моих слов! – сыто икнул Изя, медленно переползая из-за стола в кресло-качалку. – До того, как ты таки немножко лопнешь, есть причин успеть сказать пару слов за то, шо творится в мире, шобы твой друг не остался без гешефта!
– Да что там может твориться в том мире? – лениво пожал плечами траппер. – Все как всегда. Война творится, и ничего нового.
– Ле-е-еш! – умильным голоском протянула Полина. – Ну, расскажи, а? Нам в те края не сегодня завтра ехать, а я и не знаю толком ничего.
– Добро, – Алексей, раскурив трубку, выдохнул сизое облако. – Как всем, надеюсь, известно, начали заварушку буры, и действовали они поначалу достаточно споро. Не успели англичане и глазом моргнуть, как буры, после истечения срока своего ультиматума, набежали под Кимберли, Ледисмит и Мафекинг и осадили эти городишки. Правда, зачем они там везде табором встали, я в толк не возьму. И в Кимберли, и в Ледисмите мне бывать довелось, так я доброго слова про них как про крепости не скажу, да и Мафекинг вряд ли лучше. Так что, по-моему, осада там не нужна. Прихлопнуть гарнизоны разом, и всех делов. Пока имперцы хлопали ушами, бюргеры надавали им изрядных тумаков под Коленсо, Магесфонтейном, Моддер-Ривер, в общем, везде. Где встречали, там и били. Королеве Виктории такой афронт пришелся не по нраву, Буллера она поставила пехотой командовать, а на роль главнокомандующего выдвинула сэра Робертса. Тут вроде дела у англичан в гору пошли.
Генерал Френч, сам-третий с Робертсом и Китчнером, набрал почти тридцать тысяч солдат и выставил старика Кронье из-под Кимберли. Тот, правда, сумел ускользнуть, но не совсем удачно. Под Паардебергом Френч вцепился ему в хвост и удерживал буров на месте, пока не подтянулись Робертс, Колвил, Таккер и вся компания. Англичане, хоть и с трудом, но заняли Якобсвиль и Паардеберг и замкнули буров в кольцо. Неделю буры и британцы рвали друг друга в клочья, даже если только газетам верить, народу и с той, и с другой стороны изрядно положили, кровищи чуть не по колено, трупы горами… Жуть.
Траппер явственно передернул плечами, собираясь с мыслями, сделал пару молчаливых затяжек, выдохнул дым и продолжил:
– Что и как там на самом деле было, ведает только Всевышний, так как репортеры о том ни полслова. Знаю только, что буры каким-то чудом сумели прорвать блокаду. Не все, но тыщи три, оставив клочки шкуры на британских штыках, растворились в горах. Еще тысячи полторы бюргеров и одиннадцать сотен фрилендеров попали в плен. Ходят слухи, мол, Кронье, желая всех спасти, хотел капитулировать, да как-то не успел – погиб смертью храбрых. Пленные даже труп дяди Пита показали. Но вот что интересно: продырявили Кронье в пяти местах, но дыры не от английских «ли-метфордов», а маузеровские, и все почему-то в спину.
– Я вас умоляю, Алекс, не надо громких слов за жуткие жертвы! – перебивая рассказчика, неожиданно пробасил Моня. – Тем же ж газетам никто давно не верит даже на немножко, я уж не имею слов за ломаный шекель! Там же ж есть не статей, а сплошных гешефтов! Меняют слова на шекели и обратно, и никак иначе! Те пейсатели увидят шляпу с дыркой, шо добрые люди выбросили до помойки, и таки скажут, шо здесь был бой! А шобы редактор заплатил побольше, напишут картину маслом так, шо Напольен будет иметь желанье до удавки! Я вам скажу умных мыслей, но ви таки не обижайтесь!..
Пельзельман с одухотворенным видом приготовился одарить ближних мудростью, но увидев, как тетя Роза вытащила из-под передника давешний половник, тихо ойкнул и, спрятавшись за разом побледневшего Изю, умолк. Досмотрев пантомиму до конца, Алексей коротко хмыкнул и продолжил:
– Френч решил, что он в тех краях самый умный и сильный, и пока дядюшка Робертс раздумывал, идти ему на Блумфонтейн или не стоит, собрал свою конную пехоту и рванул следом за отступающими. Гнался он резво, аж до Тугелы. А у речки нашла коса на камень. Буры зажали его с двух сторон и стали лупить, как суровый учитель нерадивого ученика. После трех дней такой катавасии Френч уже стал задумываться, как ему поднять свои войска в очередную атаку, так, чтобы солдаты не подняли на штыки его, как вдруг оказалось, что атаковать-то и некого… И пока англичане штыками ощупывали округу, бюргеры лихим кавалерийским наскоком взяли Эксетер. Второй раз за войну, надо сказать. Зачем им нужен тот городишко, ни Робертс, ни Френч так и не поняли, но войска от Блумфонтейна развернули, а ведь англичанам миль двадцать до столицы оставалось…
– Странно как-то буры воюют, – недоуменно протянула Полина, прожевав очередной кусок. – То туда бегают, то сюда…
– Правильно они воюют, – усмехнулся Пелевин. – Местность там сухая, почти безводная. У Робертса обоз почти в семь сотен вагонов да орудий под сотню, вот и представь, как его армия с таким хвостом по саванне будет без воды мотыляться… Так и с Эксетером вышло. Пока Робертс до того городишки доковылял, буров уже и след простыл. И, насколько я понимаю, пока англичане с ними в догонялки играли, буры все самое ценное, в том числе и продукты, из Блумфонтейна вывезли. А теперь англичанам нужно то ли назад идти Блумфонтейн занимать, то ли под Ледисмит, то ли под Мафекинг… Но под Мафекинг вряд ли. Там гарнизоном полковник Баден-Пауэл заведует и бурам вряд ли чего обломится. Так что, скорее всего, он или по ранешним планам действовать будет, или Ледисмит из блокады вызволять отправится. В любом случае, времени он много потерял, а время на войне дороже денег, да и тех немало уходит. Газеты пишут, что день войны казне чуть не в миллион фунтов золотом обходится.
