В дальнем и самом освещенном углу, укрывшись за дряхлым клавесином (а может, пианино или какой иной фисгармонией, Алексей никогда не разбирался в музыкальных инструментах), как за амбразурой, тоскливо тренькал по клавишам и нервам похмельный тапер. Послушав пару минут его заунывные мелодии, Пелевин сморщился, как от зубной боли, и шагнул к столу Полины.
– Можно поздравить тебя с обновкой, – ухмыльнулся траппер, окидывая девушку ехидным взглядом. – По сравнению с прежним нарядом смотрится прямо-таки королевским платьем.
– Молчал бы уж, изверг, – тоскливо огрызнулась девушка. – Такую юбку угробил, а теперь скалится…
– Чего приуныла, мисси? – шутливо отмахнулся Пелевин. – Тут не грустить, а радоваться надо, от такого монстра, меня то бишь, избавилась. Обзаведешься фургоном, наймешь нормального проводника и поедешь, куда хотела. А я еще денек здесь отдохну и Стомбвилль навещу, авось там чего стоящее подвернется.
– Еще раз назовешь меня мисси, – привычно ощетинилась девушка и вдруг, осознав, о чем говорит Алексей, удивленно уставилась на траппера. – То есть как это Стомбвилль? А как же я? А как же Претория?
– Мне та Претория нужна, как местным неграм Уральские горы, – отпустив слугу-готтентота кивком, Алексей пододвинул к себе сковороду с яичницей и беконом. – Чтоб зря не надеялась, поясняю. Претория – это Трансвааль. Поблизости – Капская Колония, и меня там если и хотят видеть, то только в роли украшения для виселицы. Не пойду. Так что найди другого проводника, они здесь часто появляются.
– Мне нужен ты, – упрямо буркнула Полина, уставившись на Алексея моментально набухшими влагой глазами. – Других я не знаю и верить им не желаю. Здесь я могла положиться только на дядю Поля, но теперь его нет, зато есть ты! И я уверена, что надежней товарища мне не сыскать.
– И чего рвешься в эту Преторию, словно там Земля обетованная? – поморщился Алексей после особо заунывного звука, извлеченного тапером из злосчастного инструмента. – Оставалась б в Марселе, вышла замуж, детей нарожала… Нет, ей Преторию подавай. И чего ты забыла в той дыре, спрашивается?
– У меня там дело, – угрюмо покосившись в угол с клавесином, ответила Полина. – Меня ждет дядя, и мне не-об-хо-ди-мо попасть к нему как можно скорее…
– Нет, так продолжаться не может! – зло скрипнул зубами Пелевин, оборачиваясь к таперу. – Эй! Любезный! Не утруждайся ты так, отдохни. Прекрати терзать музы́ку и сходи, пивка, что ли, выпей.
– Недосуг мне, – угрюмо буркнул тапер, явственно сглатывая слюну и косясь в сторону барной стойки. – Я тут работаю, если что.
– Если он не прекратит, – полыхнул гневным взглядом Алексей, – я закидаю его яйцами!
– Алексей! – попыталась урезонить его Полина. – Бросаться в людей едой просто неприлично. – И, выдержав почти театральную паузу, добавила: – Брось в него нож. – Упреждая невысказанный вопрос, она очаровательно улыбнулась. – Только, пожалуйста, подожди, пока он на улицу выйдет, а то мне полы от кровищи отмывать не хочется…
Перехватив взглядом шкодливую улыбку соседки, Пелевин обреченно махнул рукой и, тяжко вздохнув, произнес:
– Издеваешься?
Девушка еще раз улыбнулась и, задорно шмыгнув носом, промолчала.
– Ты повеселилась, теперь моя очередь, – Алексей резко встал из-за стола и решительно направился к таперу. – Нож об него марать я, конечно, не буду, но вот в окно-о-о…
– Алекс! – попытался остановить друга некстати появившийся в таверне Коули. – И шо ви такой нервный? Ходите сюдой, у меня таки найдется бутылка-другая водки, и она таки кошерная! – Видя, что увещевания силы не имеют, он завопил: – Алекс! Я прошу вас, как брата, не примеряйте на этого гоя деревянный макинтош, он таки должен мне денег больше, чем Пилат Иуде!
Успокаивая приятеля, Пелевин махнул рукой и, злорадно ухмыльнувшись при виде побледневшей физиономии тапера, плавным движением вышвырнул незадачливого музыканта в окно.
От вида разлетающейся вдребезги оконной рамы Изя огорошенно вздохнул, закатил очи горе и простонал вслед таперу:
– Вольдемар! Ви таки можете развлекаться, как хочите, но таки знайте, шо счет за стекло я добавлю до вашего долга!
Откуда-то из-за окна послышался жалобный всхлип, сменившийся сдавленным блеяньем по-английски:
– Господин Коули! Я же просил, я просто умолял, в это окно стекло не ставить хотя бы до осени!
В ответ на причитания тапера распахнулось окошко кухни и возмущенный голос тети Розы, словно Глас Божий, прокатился по таверне.
– И шо ви себе думаете? Ви желаете играть на сквозняке, заболеть и помереть от простуды? Нет! Я не имею таких причин вам это позволять!
Выслушав все задействованные в конфликте стороны, Алексей развернулся к Изе, споро щелкающему громоздкими счетами.
– Ты там что-то про водку говорил? Предложение еще в силе или как?
Услыхав про спиртное, Коули заметно повеселел и с одухотворенным видом ринулся в сторону кухни. Некоторое время из-за полуприкрытой двери доносилось его неразборчивое бурчание, перекрываемое недовольным ворчанием тети Розы. Видимо, какое-то соглашение все же было достигнуто, так как спустя некоторое время Изя бочком выполз в зал, настороженно косясь в сторону поварни. Выставив на стол запыленную бутылку с пожелтевшей этикеткой, он, на манер Наполеона I заложил руку за отворот кафтанчика и, видимо, дожидаясь всплеска восхищенных эмоций, уставился на Пелевина.
– Я это… – Полина, недовольно сморщив носик, ткнула в сторону бутылки, – пить не буду. Мне, пожалуйста, вина или на худой конец морса. Если можно.
– А почему одна? – недоуменно приподнял бровь Пелевин, переводя взгляд с приятеля на бутыль и обратно. – Ты ж вроде про две заикался?
Коули в очередной раз покосился в сторону кухни. Не углядев непосредственной опасности, он вынул из-за отворота кафтана еще одну бутылку и с ловкостью престидижитатора сунул ее под стол. Избавившись от контрабандного груза, он разом повеселел и, высвистав слугу, наказал притащить такую груду провизии, словно собирался угостить не двух человек, а минимум взвод.
Следом за готтентотом, сновавшим между кухней и залом с неспешной уверенностью трансатлантического лайнера, подле хозяев как-то незаметно нарисовались Бирюш и Фея. Пес бухнулся на пол рядом со столом и преданно уставился на хозяйскую тарелку, терпеливо дожидаясь, когда же ему перепадет кусок-другой. Кошечка же, не желая довольствоваться ролью стороннего наблюдателя, шустро забралась на руки Полине и, напоминая древнейшую заповедь о необходимости делиться, требовательно мявкнула.
Первые две порции алкоголя Пелевин и Коули навернули под укоризненные взгляды Полины, скучающей в ожидании вина, и завистливые взоры кафров, у которых закончилась очередная бутылка виски. Поперхнувшись третьей стопкой после очень уж явственного сглатывания слюны, донесшегося со стороны негров, Изя тоскливо поморщился и наказал прислуге выставить вождям еще пару бутылок. В долг. С тридцатипроцентной наценкой. Одновременно с виски для кафров доставили вино для Полины, и дело пошло веселее.
