— Нет, Редж, ни в коем случае. Видишь ли, мы тут в настоящей осаде. Сейчас не время. Пусть сержант Дикинс сам во всем разберется. Он справедливый человек, только вот планшетов с бумажками не любит.
— А если кого-нибудь обделят?
— Еды столько, что все смогут нажраться до отвала, Редж.
Редж Башмак выглядел весьма разочарованным. Похоже, его такая перспектива привлекала куда меньше, чем тщательно нормированный, скудный паек, выдаваемый строго по списку.
— И вот еще что, — сказал Ваймс. — Если все затянется, город позаботится о том, чтобы еду начали доставлять через другие ворота. Вот тогда мы начнем недоедать. И тогда нам очень понадобятся твои организационные способности.
— То есть будет голод? — спросил Редж, и в глазах его вспыхнул огонек надежды.
— Если его и не будет, не сомневаюсь, Редж, ты нам его без труда организуешь, — хмыкнул Ваймс и тут же понял, что перегнул палку.
Редж вовсе не был идиотом. Просто его глупость имела строго ограниченное применение, и при последних словах Ваймса он чуть не расплакался.
— Я просто думал, что очень важно быть справедливым… — пробормотал он.
— Да, Редж, понимаю. Но всему свое время и место, понимаешь? Может, не нужно с нуля строить чудесный новый мир, а стоит немного подчистить старый? Ну все, ступай. А ты, младший констебль Ваймс, проводи его и помоги, если что…
Ваймс забрался на баррикаду. Город по ту сторону снова окутала тьма, лишь редкие лучики фонарей отражались в разбитых стеклах. По сравнению с этой картиной улицы Республики буквально купались в свете.
Через несколько часов лавки откроются, чтобы принять товар, который так и не доставят. Тут уж властям отмолчаться не удастся. Даже в самые лучшие времена такие города, как Анк-Морпорк, от хаоса отделяют всего-навсего две кормежки.
Каждый день около сотни коров умирают ради Анк-Морпорка. А также отара овец, стадо свиней и одни только боги знают сколько уток, кур и гусей. Мука? Ваймс слышал, что город потребляет в день восемьдесят тонн муки, примерно столько же картофеля и порядка двадцати тонн селедки. Не то чтобы он специально интересовался этим, но с тех пор, как Стража взялась разрешить извечную проблему дорожного движения, ему пришлось выучить множество всяких цифр.
Каждый день курицы несут для города сорок тысяч яиц. Каждый день сотни, тысячи повозок, лодок и барж со всех сторон привозят рыбу, мед, устриц, маслины, угрей и лобстеров. И не надо забывать о лошадях, которые все это везут, о мельницах, которые мелют… А еще в город доставляют шерсть, ткани, табак, пряности, руду, лес, сыр, уголь, жир, сало, сено. И ТАК КАЖДЫЙ ДЕНЬ…
И это сейчас. В будущем, которое Ваймс привык считать своим домом, город стал в два раза больше.
Ваймс смотрел вдаль, и ему представилась картина Анк-Морпорка целиком — она словно проступила на черной ночной доске. Анк-Морпорк — не город, а процесс, тяжелым бременем лежащий на ткани мира, заставляя ее прогибаться на сотни миль вокруг. Множество людей, которые ни разу не были в Анк-Морпорке, тем не менее всю жизнь работали на него. Тысячи и тысячи акров полей и лесов были всего лишь его придатками. Он всасывал их в себя и поглощал…
…и возвращал в виде навоза из загонов для скота, в виде сажи из труб, в виде стали, в виде кастрюль и прочих инструментов, необходимых, чтобы готовить ему пищу. А еще в виде одежды, моды, идей, странных пороков, песен, знаний и того, что при нормальном освещении принято называть цивилизацией. Это и есть цивилизация. Цивилизация значит большой город.
Интересно, кто-нибудь там, в ночном городе, думает сейчас об этом?
Огромная часть товара поступает в Анк-Морпорк через Луковые и Расхлябанные ворота, которые в данный момент надежно заблокированы республиканцами. Несомненно, власти попытаются перехватить грузы, выставив армейские караулы с внешней стороны стен. И те повозки, что сейчас к ним направляются, не смогут проехать через эти ворота. Однако из яиц выводятся цыплята, и молоко скисает независимо от политической воли, а скот необходимо где-то размещать, кормить и поить. Смогут ли военные разобраться, кого и куда направить? Да и будут ли разбираться? С кучей сгрудившихся телег, подпираемых сзади другими телегами, тогда как свиньи и коровы разбегаются в разные стороны?…
Кто-нибудь об этом подумал? Кто-нибудь из шишек? Машина дала сбой и встала, но Ветруна и его закадычных друзей мало интересует машина, их интересуют только деньги. Мясо и выпивка? Их приносят слуги. Еда просто случается.
Вот Витинари, тот никогда не упускал таких вещей из виду. Тот Анк-Морпорк, который Ваймс звал своим домом, был в два раза больше и в четыре раза уязвимее нынешнего. Витинари никогда не допустил бы такого сбоя. «Маленькие колесики должны вращаться, — сказал бы он, — чтобы вся машина продолжала работать».
Но сейчас, в темноте, все это бремя легло на плечи Ваймса. Ты ломаешься, все ломается, подумал он. Вся машина ломается. Одна поломка будет вызывать другую. И ломать людей.
За спиной у него маршировала по улице Героев смена караула.
— …Как взмывают ангелы дружно в ряд! Дружно в ряд! Дружно в ряд! Поднимают локти и летят! И летят! И летят!..
Ваймс стоял, глядя на улицу по ту сторону баррикады сквозь зазор в груде старой мебели. А может, Фред был в чем-то прав, подумалось ему. Может, и правда стоило продолжать двигать баррикады все дальше и дальше, просеивая улицы, как сквозь сито? Пропускать приличных людей, оставляя снаружи негодяев, разбогатевших сутенеров, умельцев крутить и вертеть человеческими судьбами, вымогателей, дармоедов, подлиз и льстецов, сладкоречивых жирных подонков в богатых одеждах — всех тех, кому наплевать на машину, кто просто ворует ее смазку… Неуклонно продвигаться по улицам, отсеивая всю эту шушеру, пока она не окажется заперта в маленьком кружке посредине, да там ее и оставить. Раз в два дня можно бросать им туда пищу, или пусть они выживают так, как привыкли, то есть за счет тех, кто рядом…
На темных улицах было тихо. Интересно, что там сейчас происходит? Хоть кто-нибудь там делом занимается?
* * *
Майор Маунтджой-Дубс тупо таращился на треклятую карту.
— Сколько? — спросил он.
— Тридцать два раненых, еще двадцать человек, вероятно, дезертировали, — доложил капитан Препиракль. — Ну и Большая Мэри превратилась в головешки, конечно.
— О боги…
— Хочешь услышать остальное?
— Еще не все?
— Боюсь, что нет. Прежде чем покинуть улицу Героев, Большая Мэри разбила витрины в двадцати лавках и в щепки разнесла несколько повозок. Ущерб составляет приблизительно…
— Превратности войны, капитан. Мы здесь бессильны!
— Конечно. — Капитан откашлялся. — А рассказать, что случилось потом?
— Потом? Было еще и потом? — Майор начал впадать в панику.
— Гм… ну да. Честно говоря, потом было много чего. Гм. Все ворота, через которые обычно в город ввозятся продукты, по твоему приказу были перекрыты. Извозчики и погонщики скота пытались доставлять свой товар по Короткой улице. К счастью, ночью животных было не слишком много, но на улице в тот момент присутствовали шесть повозок с мукой и одна повозка с сухофруктами и пряностями, а также четыре повозки с молочными продуктами и три повозки шаробейников. Ну, волы там и устроили. Очень темпераментные звери попались.
