Подмигнув приятелям, Низз взял из вазы яблоко, незаметно размахнулся и бросил яблоко со злонамеренной точностью.
Вилка метнулась быстро и прицельно, как змеиный язык, пронзив яблоко на лету.
Книгочей перевернул страницу, не глядя поднес вилку ко рту и откусил от яблока.
Сидевшие за столом посмотрели на Низза, кто-то захихикал. Низз нахмурился. Нападение закончилось полным провалом, оставалось только прибегнуть к язвительному остроумию, которым он не обладал.
— Вот ты точно балбес, Коновал.
— Конечно, Низз, — спокойно ответил книгочей, не отрывая взгляда от страницы.
— Как ты будешь сдавать экзамены, а, Коновал?
— Честно говоря, не знаю, Низз.
— Ты ведь еще никого не убил, а, Коновал?
— Насколько я знаю, нет, Низз.
Юноша перевернул страницу. Тихий шорох бумаги окончательно вывел Низза из себя.
— Что это ты читаешь? — рявкнул он. — Робертсон, будь добр, покажи, что читает Коновал. Передай мне книгу.
Мальчишка, сидевший рядом с тем, кого называли Коновалом, схватил книгу с подставки и с силой толкнул ее, запустив по столу.
Книгочей со вздохом откинулся на спинку стула и стал смотреть, как Низз торопливо листает страницы.
— Вы только посмотрите, ребята! — воскликнул тот. — Коновал читает книжку с картинками. — Он показал открытую книгу остальным. — Сам раскрасил красками или карандашами, да, Коновал?
Лишившийся книги читатель уставился в потолок.
— Нет, Низз. Книга была раскрашена по указанию автора, лорда Уинстэнли Гревиля-Дуду, его сестрой, леди Эмилией Джейн. Так написано на фронтисписе, если угодно.
— О, надо же, какой тут тигр красивый нарисован, — гнул свое Низз. — А на что тебе сдались эти картинки, а, Коновал?
— Потому что лорд Уинстэнли разработал ряд очень интересных теорий по искусству маскировки, Низз, — ответил юноша.
— Ха! Черно-оранжевый тигр среди зеленых деревьев? — фыркнул Низз, безжалостно пролистывая страницы. — Огромный красный примат в зеленом лесу? Черно-белая зебра на желтой траве? Это что, руководство по тому, как не стоит прятаться?
Кто-то снова захихикал, но на этот раз как-то вымученно. У Низза были друзья, потому что он был сильным и богатым, но иногда находиться рядом с ним было неловко.
— Кстати, лорд Уинстэнли сделал несколько крайне интересных замечаний, касающихся опасности интуитивного…
— Это книга Гильдии, Коновал?
— Нет, Низз. Несколько лет назад гравюры были изготовлены по частному заказу, и мне удалось отыскать экземпляр в…
Низз резко взмахнул рукой. Книга стремительно пролетела по воздуху, заставив сидевших на ее пути младших учеников шарахнуться в стороны, и приземлилась прямо в камине, у самой дальней стенки. Старшие члены Гильдии и гости за почетным столом обернулись, но ничуть не заинтересовались увиденным. Пламя лизало страницы. Тигр светло горел.
— Значит, редкая книга, да? — с ухмылкой спросил Низз.
— Думаю, теперь ее можно назвать несуществующей, — ответил тот, кого называли Коновалом. — Это был единственный сохранившийся экземпляр. А формы, с которых ее печатали, пошли на переплавку.
— Ты никогда не выходишь из себя, а, Коновал?
— Никогда, Низз. — Книгочей отодвинул стул и поднялся из-за стола. — А теперь, если позволите, я хотел бы пораньше лечь спать. — Он кивнул сидевшим за столом. — Доброй ночи, Низз, господа…
— Ты полный балбес, Витинари.
— Как скажешь, Низз.
* * *
На ходу Ваймсу всегда думалось лучше. Это простое движение успокаивало его и приводило мысли в порядок.
Помимо охраны ворот и надзора за соблюдением комендантского часа Ночная Стража мало чем занималась. Отчасти потому, что ни на что больше стражники и не были способны, а отчасти потому, что ничего другого никто от них и не ждал. Они ходили по улицам достаточно медленно, чтобы по-настоящему опасные личности успели не спеша раствориться во тьме. Они звонили в колокольчик, сообщая спящему, а точнее, только что разбуженному миру вокруг, что все спокойно (хоть с виду и не скажешь). А еще они ловили безобидных пьяниц и отбившуюся от стада скотину (но только в том случае, если она не вела себя совсем по-скотски).
«Они решили, что я шпионю для Ветруна? — думал Ваймс. — Шпионю за Стражей с улицы Паточной Шахты? С таким же успехом можно шпионить за тестом».
Ваймс наотрез отказался носить колокольчик. Молодой Сэм нашел колокольчик полегче, но из уважения к недвусмысленно выраженным желаниям Ваймса обернул язык колокольчика тряпицей.
— Сержант, а фургон будет сегодня ездить по городу? — спросил молодой Сэм, когда сумерки уже начали сменяться ночью.
— Да, сегодня на нем дежурят Колон и Дрынн.
— Задержанных отвезут на Цепную улицу?
— Нет, — ответил Ваймс. — Я приказал им доставлять всех в штаб-квартиру, там Пятак оштрафует их на полдоллара, запишет фамилии и адреса. Может, устроим лотерею.
— У нас будут неприятности, сержант.
— Комендантский час введен для того, чтобы запугать людей. Это почти ничего не значит.
— Мама говорит, скоро начнутся беспорядки, — сказал Сэм. — В рыбной лавке об этом судачили. Все говорят, что скоро во дворце будет сидеть Капканс. Он прислушивается к людям.
— Да, конечно, — откликнулся Ваймс. «А я прислушиваюсь к грому, — добавил он про себя, — но это еще не значит, что я поспешу ему на помощь».
— А мама сказала, когда Капканс станет патрицием, каждый сможет говорить что хочет, — продолжил Сэм.
— Да, да, только ты, юноша, пожалуйста, говори тише.
— И торговец рыбой говорит, что настанет день, когда разгневанные массы восстанут и сбросят свои подковы, — заявил Сэм.
«Если бы я был шпионом Загорло, этого торговца бы уже выпотрошили, — подумал Ваймс. — Да и наша мамочка — настоящая революционерка.
Может, преподать этому идиоту несколько уроков по основам политики? Кто же не мечтал о таком шансе… „Ах, если бы я уже тогда знал то, что знаю сейчас…“ Но с возрастом понимаешь, что ты-нынешний и ты-молодой — два совершенно разных человека. Тогда ты был простодушным идиотом. Ты был тем, кем и должен был быть, чтобы совершить восхождение по тернистой тропе к себе-нынешнему. И простодушный идиотизм — один из участков этой тропы.
Уж лучше иная мечта: „Ах если бы я никогда не узнал того, что знаю сейчас…“ По крайней мере, спал бы крепче».
— А чем занимается твой отец? — спросил Ваймс, будто сам не знал ответа.
— Он скончался очень давно, сержант, — ответил Сэм. — Когда я был совсем маленьким. Его сбила повозка, когда он переходил улицу, мама рассказывала.
